раньше об этом знала, но после этой ночи укрепилась в своём решении.
Крепче вжимаюсь в горячее тело любимого человека, пока не напарываюсь на стоящий член, упирающийся в ягодицу. Рука Северова крепче стискивает рёбра, не давая отстраниться. Над ухом раздаётся тихое возбуждённое рычание:
— Куда ползёшь, идеальная девочка? Не пущу!
— Ты не спишь? — едва пищу, потому что была уверена, что он храпит, как мамонт.
С долгим опозданием до меня доходит, что всё это время его сердце, стучащее мне в спину, билось с оглушающим грохотом. У человека в состоянии покоя такого не бывает. Только если у него тахикардия. А я почти на сто процентов уверена, что у Севера её нет.
— Давно не сплю, малыш. — обжигает дыханием шею, прихватывая губами. — Моя ж ты девочка. Я скучал по тебе. Целую, сука, ночь.
Не успеваю ничего понять, как оказываюсь на спине, прижатая крепким телом, а губы уже отвечают на жадный поцелуй. Мозг ревёт сиренами, зажигая сигналы SOS, но я впускаю язык, игнорируя предвестников Апокалипсиса.
— Хочу тебя, Насть, пиздец! — хрипит мне в губы.
И я хочу! Хочу! Хочу! Хочу! Хочу!
Его эрегированный член упирается во внутреннюю часть бедра, размазывая смазку.
Да, я уже вся мокрая только от его близости. Единственное, что останавливает меня сейчас — это мысль, что сначала надо разобраться с прошлым, чтобы с разбегу прыгнуть в будущее.
Упираюсь ладонями в плечи Северова, продолжая посасывать его язык.
Слабая попытка, знаю.
Собираю всю свою расплывшуюся силу воли, чтобы остановить это безумие. Разрываю поцелуй и толкаю сильнее.
— Слезь с меня, Артём! Мне домой надо! — стараюсь звучать уверенно, но выходит так себе.
— И в душ. — шипит, перекатываясь на спину.
— Зачем? — мозг то ли ещё не проснулся, то ли уже отключился.
— Насть, я на тебя вчера кончил. — отбивает ровно, но всё равно голос срывается. — Извини, не сдержался. — добавляет, скользя взглядом вниз по моему телу, и притягивает к себе. — Простишь?
Заливаюсь пунцовой краской до кончиков ушей, вспоминая вышеупомянутое действие. Это последнее, что я помню. Поток горячей густой жидкости на своём животе, а потом темнота. Смотрю на Артёма. Заглядываю в самые красивые на свете глаза. На заострённые черты лица. На растрёпанные, переливающиеся в солнечном свете волосы. На мускулистую грудь. Крепкий пресс. Натыкаюсь на толстый длинный орган с пунцовой головкой и тут же отвожу взгляд. К этому я ещё не готова.
Вырываюсь из объятий и хватаю полотенце, первое, что попалось под руку, закутываюсь в него и лечу в ванную. Под горячей водой стою недолго. Быстро наливаю на грубую мочалку гель для душа и намыливаюсь. С торможением соображаю, что вернусь домой, пахнущая мужским ароматом.
Впрочем, уже поздно.
Несколько раз ополаскиваюсь, но понимаю, что это меня уже не спасёт. Надежда только на то, что успею вернуться до того, как проснутся родители.
Выхожу из душа, и эта хрупкая надежда разлетается в клочья, когда смотрю на часы. 6:52. Приговор мне уже вынесли. Через двадцать три минуты я должна спуститься к завтраку.
Видимо, входить придётся через парадную дверь с гордо поднятой головой и покерфейсом. Выбора у меня всё равно нет. Или сбежать, или идти до конца.
Первый вариант мне нравится больше, но сам по себе вариантом не является.
Быстро натягиваю Тёмину футболку, постиранные трусы и лосины. Пальцами расчёсываю волосы и заплетаю косу, завязывая швейной нитью. Всё равно опоздала, поэтому даю себе пару минут на мысли, опускаясь на край постели. Впервые осматриваю комнату своего парня. Кровать, шкаф, комод и тумбочка. Всё в бежево-серых оттенках в стиле хайтек. На комоде парфюм, гребень, зарядка для телефона, нитка с иголкой и пачка сигарет с зажигалкой.
Ловлю себя на мысли, что мне нравится запах табака. Но только от Северова. В остальном я всё ещё не люблю сигаретный дым. Вспоминаю, что Тёма ни разу не курил, когда я рядом, хотя и не говорила, что мне это неприятно. Нет, если у него, конечно, есть возможность, то он выпрыгивает из машины или идёт на балкон, как сегодня. Но никогда при мне не закуривает. За это влюбляюсь в него всё больше.
Ещё раз сканирую пространство спальни. Ничего лишнего: ни фотографий, ни сувениров. Ничего напоминающего о прошлом или рассказывающего о владельце квартиры. Скромно и лаконично, как и её жилец. Ну, со скромностью я, конечно, переборщила.
Однажды он впустит меня не только в свою жизнь, но и в прошлое. Если придётся, прорвусь с боем. Что бы ни произошло с ним раньше, на ментальном уровне понимаю, что ему пришлось непросто. Хочу разделить с ним его боль. Вынесу. Ради него обязательно смогу.
Поднимаюсь с кровати и беру в руки флакон духов. Втягиваю носом родной аромат, пропитывая им ткани лёгких. Выдыхаю, настраиваясь на тяжёлый разговор, и иду на кухню.
Артём замечает меня и ставит на стол тарелку с омлетом и парящий ароматный кофе. Бросаю взгляд на кухонный гарнитур и понимаю, что он варит кофе в турке. Никакого растворимого или заварного. Ароматный, горячий, сваренный кофе — мой любимый.
При виде завтрака давлюсь слюной, но всё же отказываюсь.
Вспоминаю вчерашнее месиво, которое должно было стать ужином, и радуюсь, что никому из нас не довелось это есть. Пришлось бы сразу две скорых вызывать.
Не говоря ни слова подхожу к Северу и прижимаюсь к спине. Прикладываю щёку туда, где набирает от моего прикосновения темп его сердце. Обвиваю руками. Просто дышу и наслаждаюсь.
Не знаю, что будет завтра. Даже сегодня. Передаю ему всё, что есть. Закачиваю в него свою любовь, а взамен напитываюсь его спокойствием и решимостью. Он всегда идёт напролом и добивается желаемого. Я тоже смогу. Обязательно.
Господи, если бы я только знала…
— Тёма, мне правда домой надо. И так придётся в бой вступать. Не хочу усугублять.
Парень тяжело вздыхает и поворачивается ко мне, обнимая в ответ.
Я не говорила, что собираюсь разорвать помолвку и сказать, что люблю его, Артёма, но он каким-то непонятным образом и так всё понимает. Без слов. Поэтому с ним так просто и одновременно сложно.
— Хочешь с тобой поеду? Объясню всё. И с Должанским, если надо, поговорю? — хрипит, утыкаясь лицом мне в волосы.
Тактильно впитываю его дыхание. Заполняю лёгкие его запахом.
— Нет, Артём, я сама. — поднимаю глаза и взрываюсь под тысячевольтным зарядом.
Уже не двести двадцать. Принимаю и заряжаюсь.
— Я тебя сильно, малыш.
— Я тебя выше облаков, Тём.
Если бы я только знала…
***
Ещё раз, наверное, уже сотый, целую любимого и
