уже всегда называть его супругом – пусть меня и поставили перед фактом?) и рискнула предположить, что сработает взаимозачет. Мои мысли о драконьем бизнесе против его вранья.
– Не сомневайтесь, – заверила меня виера Джалиет. И напомнила: – Вам следует поесть.
И только после ее слов я вспомнила, что мне полагается завтракать, да и завтрак уже изрядно остыл, и еще пара минут промедления может плачевно сказаться на его вкусовых свойствах.
– Да, конечно. – Я перетянула себе на тарелку немного омлета, украсила его нарезанной помидоркой и, уже практически сунув кусочек в рот, спросила: – Вы ведь все с самого начала знали? С происшествия у фонтана? Вы ведь его узнали?
Она опустила взгляд и кивнула. Моя вилка опустилась на тарелку, так и не попав в рот.
– Мне… доводилось видеть лиера, но мы не были представлены, и обратиться к нему первой, еще и в присутствии чужаков… Простите. Но как бы я ни хотела быть с вами откровенной, в тот момент вы были просто иностранкой, очередной моей подопечной, даже не одаренной, а он – наш лиер… – Она виновато улыбнулась, избегая смотреть мне в глаза. – Но, видимо, такова была воля старых богов: за полвека в Марголине не осталось девушки, с какой бы виер АльКеран не был бы знаком.
– Но почему тогда было не выбрать любую? Просто понравившуюся или ту, брак с которой был бы полезен?
– А вы бы хотели, чтобы я так поступил?
На пороге комнаты, опершись плечом о дверной косяк, замер, насмешливо улыбаясь, Эрияр.
– Нет, – ответила я искренне. – Но вы могли.
– Не мог, – покачал головой мужчина. – Виера Джалиет, не могли бы вы нас оставить?
Компаньонка, первостепенной задачей которой, в принципе, и было не оставлять меня наедине с посторонними мужчинами, охотно поднялась и вышла, плотно притворив за собой дверь.
Я отвела взгляд, не зная, как смотреть в глаза… пусть пока все же будет жениху. По телу вновь прокатилась волна тепла, заставляя покраснеть и вспомнить о неподобающем.
– Вы – мое наваждение, – хрипло выдохнул виер, занимая опустевшее кресло.
Я поерзала на своем стуле, искоса глядя на мужчину.
– А вы – мое недостойное желание, – все же буркнула, признаваясь то ли себе, то ли ему. В любом случае воспитанной девушке в подобном признаваться было неприлично, но едва ли он не заметил моих горящих щек.
– Вовсе нет, – качнул головой виер. – Если речь идет о собственном муже, то желание остаться с ним наедине и подарить пару поцелуев – самый благонравный порыв жены, достойный всяческого уважения и благодарности со стороны счастливого супруга.
– Мариус не одобрит…
– Разве вам есть дело до одобрения или порицания вашего кузена? – искушающе заметил Эрияр, подходя ближе и останавливаясь за моей спиной. Коснулся моих растрепанных волос, зарылся в них, перебирая прядки.
Я шумно выдохнула. Рядом с ним я переставала узнавать себя: мысли разбегались, оставляя лишь одно желание – стать ближе к нему. Настолько, насколько это вообще было возможным.
Поддавшись порыву, я поднялась, обернулась, оказываясь лицом к лицу с виером, в его объятиях, крепких, надежных, бережных… Мои пальцы заскользили по его рубашке, исследуя скрытые тканью напряженные, будто каменные мышцы, поднимаясь выше, к обнаженной шее, к подбородку, останавливаясь в миллиметре от его губ.
Он хрипло выдохнул, на мгновение его руки сжались крепче, прижимая меня к груди и давая ощутить, насколько он хотел бы продолжить.
– Я готов притащить жреца прямо сейчас, – сорвалось с его губ хриплое признание.
Я заглянула в его глаза, потемневшие, затуманенные, и по телу прокатилась волна предвкушения. Будто тело лучше меня понимало, чего хочет мой собеседник и чего хочу я. И было готово дать ему это, ответить на наши обоюдные желания, позволить наконец перейти черту.
– Он здесь не нужен, – выдохнула я, завороженно глядя в глаза Эрияра. – Вас – более чем достаточно.
Хриплый смешок был мне ответом, а после… После я не могла больше думать ни о чем, кроме его прикосновений, осторожных ласк, заставлявших выгибаться ему навстречу, ловить его дыхание, пытаться стать ближе, к нему, его…
И как гром среди ясного неба, как кара спохватившихся богов, стало его напряженное, сказанное сквозь силу:
– Нет.
И попытка отстраниться, уйти, безжалостный рывок, которому я – я! – помешала, сцепив пальцы за его спиной, заставляя остановиться, остаться со мной.
Глухой стон сорвался с губ виера. Он повернулся ко мне, наклонился, то ли пытаясь объяснить что-то, то ли запечатлеть на скуле прощальный поцелуй… Но я не позволила, перехватила его губы, разрешая себе незнакомую ранее дерзость: прикусила, клеймя, давая понять, что никуда не отпущу его, не позволю больше уйти, и – он сдался. Расслабился, отвечая на поцелуй, возвращаясь к прерванным ласкам, унося от меня любые здравые мысли и разгоняя страхи, становясь моим и делая меня своей. Не на словах, не перед лицом чопорного общества. По-настоящему, так, как это может сделать лишь влюбленный мужчина.
* * *
Раньше я не подозревала, что моя кровать может быть такой узкой. Впрочем, для одного ее было более чем достаточно, но теперь матрас прогибался не только под моим весом. И пятка выглядывала из-под накинутого преимущественно на меня одеяла.
Я чувствовала себя странно. Легкость переполняла все тело, и так много ее было, что казалось, именно одеяло мешает мне вспорхнуть под потолок. Одеяло и теплая рука обнимавшего меня мужчины, не пожелавшего уходить и расслабленно лежавшего рядом.
Он лишь фыркнул, когда я, придя в себя после совершенного безумства, попыталась полностью завернуться в одеяло. И нарочно – я это точно знала – прижал собой его часть. Так, что мне пришлось пожертвовать частью, чтобы вновь не засмущаться при виде обнаженного мужчины. И пусть разумом я понимала, что смущаться поздно – все, что могло, уже произошло, – но румянец нет-нет да и навещал мои щеки. Словно по старой памяти. Словно не мог поверить, что мы должны расстаться после стольких лет вместе.
– Ларин, о чем ты думаешь?
Теплое дыхание пощекотало мое ухо. И… не только дыхание позволило себе такую вольность. Пальцы Эрияра также принялись выводить на коже живота незнакомые руны, заставляя меня забыть о любых мыслях, полностью сосредотачиваясь на ощущениях.
Я шумно выдохнула, попыталась отстраниться, но одеяло сыграло со мной злую шутку. Я так в него закуталась, что кроме торчащей пятки на воле не было ни миллиметра тела. Более того: часть этого защитного кокона оказалась подо мной, и, чтобы от него избавиться, пришлось бы приподняться. А как тут приподнимешься, если одна рука мужчины, на которой ты еще и
