— и всё ещё надеюсь на разрешение ситуации.
— Мы можем увидеться? — Полина игнорирует мои возмущения.
— Что опять? Соскучилась? — произношу с сарказмом. Наверно, становлюсь параноиком, но иногда кажется, ей нужен именно я. И она любыми путями пытается подобраться, даже больным сыном не гнушается. Хотя с другой стороны — пока не лезет в мою семью. Или время выжидает? Не знаю, запутался… столько всего навыдумывал уже…
— Ян, надо поговорить, — отвечает.
— Говори, — не хочу личных встреч. Достало всё.
— Может, приедешь? — зачем-то уточняет она. — Я в больнице.
— Нет. Говори так, если что-то срочное.
— У тебя есть дети… Они приходятся моему сыну ближайшими родственниками по отцу, а значит, могу быть совместимы. Давай проверим их?
«Твою ж мать…» — осталось только добавить, что Тина тоже всё узнает.
2.8
Я болен ею… и давно…
Моя любовь с годами стала только сильнее и ярче — этот пылающий внутри огонь разросся до невероятных размеров, переливается всеми оттенками красного, обжигает и поглощает в своём страстном сиянии, превращая меня в одержимого безумца.
Стоит ощутить любимую женщину в объятиях, вдохнуть её сладковатый цветочный аромат, услышать мелодичный голос — «сносит крышу» и переполняет от эмоций.
Реакция на жену неизменна.
«Она — манящий убийственный свет» — не устану повторять. Это лучше всего описывает моё состояние: маниакальную потребность в ней и наркотическую зависимость, которую испытываю. Без Тины сдохну, стану пустотой, превращусь в безликое существо, а живущий во мне огонь мгновенно потухнет, и я буду мучительно умирать от сковывающего ледяного холода…
Сможет ли она простить? Принять правду, как есть, и дальше жить с этим. Если бы с самого начала был честен… но… Сейчас ситуация во всех смыслах приняла запущенный необратимый характер.
И только я виноват в происходящем…
— О чём задумался? — моя девочка вышла из ванной комнаты, обнажённая и прекрасная в своём совершенстве. С длинных волос капает вода, стекает по телу, по холмикам груди, маленьким сосочкам, плоскому животу, лобку, бёдрам… Это очень сексуально смотрится.
— Ни о чём конкретном… — опять вру. Ведь портить наш отдых разговорами о прошлом не хочу, хотя по возвращению домой придётся всё рассказать, больше скрывать не получится. — Иди ко мне.
Раскрываю руки для объятий. Тина незамедлительно ложится рядом со мной, устраивает голову на моей груди. И так хорошо становится от этой простой близости, а по венам разливается волнующее ласкающее тепло.
«Моё счастье».
— Если бы ты знала, как люблю тебя… — теснее прижимаю к себе жену. Как же боюсь её потерять.
— Звучит как-то странно… — она приподнялась на локтях и пронзительно взглянула. — Мы впервые за последние три года выбрались отдыхать, да ещё вдвоём, а ты… как будто грустишь… Что с тобой?
Смотрю на неё. И душу выворачивает наизнанку. Эти доверчивые любящие глаза рвут сердце в клочья. Ощущаю себя ничтожеством и предателем. Как представлю, сколько страданий принесу своими признаниями, то становится паршиво… Видеть боль на её красивом лице — невыносимо, а это неизменно случится.
«Почему прошлое вдруг полезло наружу?» — задаюсь не первый раз этим вопросом.
— Люблю тебя, сладкая, — всё, что смог сказать.
— Ян, ты… — Тина нахмурилась, недовольная моим ответом. Не сомневался, что раскусит моё состояние, ведь мы всегда чувствуем друг друга.
Она собиралась снова что-то спросить, но я не дал ей сказать ни слова: притянул к себе, обхватив за затылок, и заткнул рот жадным поцелуем. Потом перевернул жену на спину, нависая сверху и не позволяя пошевелиться.
Сопротивлялась моя девочка недолго, а она пыталась оттолкнуть меня.
«Планировала допрос устроить? Нет, не хочу ничего обсуждать. Только не сейчас».
И продолжил ласку.
Тина тихо застонала, когда скользнул ладонью между её ног, но из-за того, насколько крепко держу и не разрываю поцелуй, получалось одно мычание. Она шире раздвинула ножки, давая возможность пальцам проникнуть внутрь, и активно двигает бёдрами навстречу.
«А там у неё влажно, горячо, жаждет меня…».
— Сладкая… — открываюсь от её губ, путешествую дальше вниз, поочерёдно засасываю в рот соски, играю с ними — дразню маленькие горошины языком и нежно покусываю их… И не забываю рукой стимулировать клитор.
— Ян… — моя девочка выгибается дугой, хватает меня за волосы, дрожит и кричит, когда ощущает первый оргазм.
«Это только начало…» — наблюдать за ней одно удовольствие.
Спускаюсь ниже. Целую её рельефный животик и каждый шрам, покрывающий бархатную кожу. Но они ни в коем случае, не портят фигуру: Тина стройна, как прежде, похожа на юную девушку. А шрамы — всего лишь напоминание для нас о пережитых тяжёлых моментах. Обожаю этот животик и все отметины на теле.
Словами не передать, насколько я благодарен ей за наших замечательных детей.
«Без неё сдохну…» — вновь пронзает пугающая мысль, и тут же гоню прочь, не желая портить такой приятный момент.
— Ян? — Тина заметила, как я вздрогнул, стоило представить на секунду, что лишусь всего и «нас» не станет.
— Всё хорошо: расслабься и получай удовольствие, — подталкиваю жену лечь обратно на подушку. Мне надоело изображать беззаботный вид, но пока выбора нет… поэтому ценю проведённые вместе мгновения…
Я устраиваюсь лицом между её ног — хочу ласкать и наслаждаться неповторимым женским ароматом. Потом вижу поясок от халата, выглядывающий из-под пледа. И накатывает нестерпимое желание привязать мою девочку к изголовью.
— Привяжу тебя…
— Всё, что хочешь… — произносит с придыханием она.
Связываю запястья Тины и закрепляю на изголовье.
«Потрясающий вид: беззащитная, доступная, сексуальная и полностью моя» — вот только мне показалось этого мало: ноги тоже было бы неплохо зафиксировать.
На полу валяется футболка. Поднимаю её и, недолго думая, рву на две части.
«И кровать так удачно имеет боковые стойки…» — задуманное осуществить несложно.
— Что ты хочешь? — Тина дергается в тугих путах, желая подглядеть, но пояс натягивается, не позволяя это сделать.
— Сейчас узнаешь, — улыбаюсь ей. Приятно наблюдать, как ожидание распаляет, усиливает возбуждение, дарит волнительный трепет…
Ловким движением привязываю к тонким щиколоткам моей девочки то, что осталось от футболки, затем раздвигаю её ножки максимально широко, закрепив края условной веревки на стойках кровати.
Теперь она распята и почти неподвижна.
— У-у-у… как ты прекрасна…
— Скорее… — она часто дышит, прикрыла веки и ждёт моих ласк.
— М-м-м… сладкая…
Я склоняюсь над ней. Хочу ещё потомить немного, пусть просит или даже умоляет, чтоб продолжил и, наконец, вошёл в неё. Поэтому сначала покрываю всё её восхитительное тело поцелуями, уделяя особое внимание интимным частям.
И добиваюсь своего. Тина громко стонет, извивается, насколько это возможно в ограниченном положении.
— Ян, пожалуйста… — хриплым голосом
