да больно стара, мне туда не допрыгать. Донесет твой зять меня в парном молоке до огненной реки, тогда скажу». Баба-яга взяла лягушку-скакушку, полетела домой, надоила молока в горшок, посадила туда лягушку и утром рано разбудила Андрея: — «Ну, зять дорогой, одевайся, возьми горшок с парным молоком, в молоке — лягушка, да садись на моего коня, он тебя довезет до огненной реки. Там коня брось и вынимай из горшка лягушку, она тебе скажет». Андрей оделся, взял горшок, сел на коня бабы-яги. Долго ли, коротко ли, конь домчал его до огненной реки. Через нее ни зверь не перескочит, ни птица не перелетит.
Огненная река здесь, через которую звери и птицы да и люди живьём перебраться не могут — видимо граница с миром Богов, стало быть, Разум — качество божественное коли его в мире богов находят.
Андрей слез с коня, лягушка ему говорит: — «Вынь меня, добрый молодец, из горшка, надо нам через реку переправиться». Андрей вынул лягушку из горшка и пустил наземь.
— «Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину». — «Что ты, бабушка, эка маленькая, чай, я тебя задавлю». — «Не бойся, не задавишь. Садись да держись крепче».
Андрей сел на лягушку-скакушку. Начала она дуться. Дулась, дулась — сделалась словно копна сена. — «Крепко ли держишься?» — «Крепко, бабушка».
Опять лягушка дулась, дулась — стала выше темного леса, да как скакнет — и перепрыгнула через огненную реку, перенесла Андрея на тот берег и сделалась опять маленькой. — «Иди, добрый молодец, по этой тропинке, увидишь терем — не терем, избу — не избу, сарай — не сарай, заходи туда и становись за печью. Там найдешь то — не знаю что».
Тень имеет доступ в другой мир, всё знает но не всё осознаёт.
Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он вошел и спрятался за печью. Вот немного погодя застучало, загремело по лесу, и входит в избу мужичок с ноготок, борода с локоток, да как крикнет:
— «Эй, сват Наум, есть хочу!» Только крикнул — откуда ни возьмись, появляется стол накрытый, на нем бочонок пива да бык печеный, в боку нож точеный. Мужичок с ноготок, борода с локоток, сел возле быка, вынул нож точеный, начал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать. Обработал быка до последней косточки, выпил целый бочонок пива. — «Эй, сват Наум, убери объедки!»
Мужичок с ноготок — это инстинкты и телесные потребности, древние глубоко скрытые, а так же образ человека с ограниченными запросами.
И вдруг стол пропал, как и не бывало, — ни костей, ни бочонка… Андрей дождался, когда уйдет мужичок с ноготок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал:
— «Сват Наум, покорми меня»… Только позвал, откуда ни возьмись, появился стол, на нем разные кушанья, закуски и заедки, и меды. Андрей сел за стол и говорит:
— «Сват Наум, садись, брат, со мной, станем есть пить вместе». Отвечает ему невидимый голос: — «Спасибо тебе, добрый человек! Сто лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил». Смотрит Андрей и удивляется: никого не видно, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, пиво и меды сами в ковш наливаются — и скок, скок да скок. Андрей просит: — «Сват Наум, покажись мне!» — «Нет, меня никто не может видеть, я то — не знаю что». — «Сват Наум, хочешь у меня служить?»
— «Отчего не хотеть? Ты, я вижу, человек добрый». Вот они поели. Андрей и говорит:
— «Ну, прибирай все да пойдем со мной». Пошел Андрей из избенки, оглянулся:
— «Сват Наум, ты здесь?» — «Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану».
Разум сам никак не виден, и его можно определять, видимо, только по следам, по результатам его деятельности, и он, Разум, охотнее служит человеку с разнообразными запросами. Удовлетворять только инстинкты ему скучно, он обладает самосознанием и способен определять доброту, оценивать обладателя, хотя и призван служить и служит. Здесь так же гениально показана Божественная самоосознающая природа Разума.
Дошел Андрей до огненной реки, там его дожидается лягушка: — «Добрый молодец, нашел то — не знаю что?» — «Нашел, бабушка». — «Садись на меня». Андрей опять сел на нее, лягушка начала раздуваться, раздулась, скакнула и перенесла его через огненную реку.
Тут он лягушку-скакушку поблагодарил и пошел путем-дорогой в свое царство. Идет, идет, обернется: — «Сват Наум, ты здесь?» — «Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану». Шел, шел Андрей, дорога далека — прибились его резвые ноги, опустились его белые руки.
— «Эх, — говорит, — до чего же я уморился!» А сват Наум ему: — «Что же ты мне давно не сказал? Я бы тебя живо на место доставил». Подхватил Андрея буйный вихрь и понес — горы и леса, города и деревни так внизу и мелькают. Летит Андрей над глубоким морем, и стало ему страшно. — «Сват Наум, передохнуть бы!» Сразу ветер ослаб, и Андрей стал спускаться на море. Глядит — где шумели одни синие волны, появился островок, на островке стоит дворец с золотой крышей, кругом сад прекрасный…
Разум творит образы и способы решения задач. Путешествие в мире сознания.
Сват Наум говорит Андрею: — «Отдыхай, ешь, пей да и на море поглядывай. Будут плыть мимо три купеческих корабля. Ты купцов зазови да угости, употчевай хорошенько — у них есть три диковинки. Ты меня променяй на эти диковинки; не бойся, я к тебе назад вернусь». Долго ли, коротко ли, с западной стороны плывут три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем дворец с золотой крышей и кругом сад прекрасный.
— «Что за чудо?» — говорят. — «Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем!» Три корабля бросили якоря, три купца-корабельщика сели на легкую лодочку, поплыли к острову. А уж Андрей-стрелок их встречает: — «Пожалуйте, дорогие гости». Купцы-корабельщики идут дивуются: на тереме крыша как жар горит, на деревах птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают. —
