прожила долгую, полную тягот и лишений жизнь, будто не была ее юность только маячащим впереди огоньком, словно древняя старуха, она сожалела о непрожитых годах в момент, когда удар топора лишил ее будущего.
Немного скривившись, я присел рядом с девочкой, разжал уже ставшие коченеть пальцы на древке сломанного копья, сложил ладони покойной на груди, прикрыл эльфийке глаза.
— Господин!..
Старик Орин. С арбалетом наперевес, охотник стоял, застыв от ужаса, переводил взгляд то на меня, то на тело девочки.
— Мне нужны пленники, — сказал я глухо. — Чем больше, тем лучше. Минимум трое. Я чувствую, что в лагере еще есть люди.
— Будет сделано! — с готовностью откликнулся старик, будто бы был солдатом моей несуществующей армии, после чего, крайне активно потрусил вглубь лагеря, словно и не было у него больных коленей. Он убрался подальше от меня и моих размышлений.
Я не смотрел на девочку, не смотрел перед собой. Это было то состояние, когда взгляд устремляется сквозь окружающую действительность, так далеко, что ни один живой человек не может там побывать, ни одно слово не может достигнуть этого места, ни один луч света никогда не озарит эти бескрайние пустоши.
Не стоило так давить на юную темную, я совершенно забыл, как сильно люди пытаются впечатлить меня, как они попадают под мою власть и влияние, как тянутся ко мне.
Как совершают опрометчивые поступки.
Как погибают.
Очередная жертва моей гордыни, маленькая темная птичка, что подлетела слишком близко к черному солнцу по имени Владыка Демонов. Подлетела, притянутая моей силой и мощью, и сгорела, не в силах дать мне отпор. Рано или поздно это должно было случиться, это всегда случается.
Я пошарил по окружающим палаткам, нашел какой-то плащ, вернулся к трупу. Аккуратно опустившись на одно колено, я завернул тело в шерстяную ткань, после чего поднял труп Лиан с земли.
Рассвет я встретил в своей башне. Чужая телега, стоящая посреди двора, фыркающие кони, хмуро сопящие пленные. Руки и ноги связаны, на глазах — плотные повязки. Пятеро здоровых, крепких мужчин, которые вместо честного труда или службы королю-самозванцу выбрали путь бандита. Влияние Харла губительно, оно делает из человека тупую скотину, способную только убивать себе подобных. Мужиков всегда не хватает, эти пятеро могли найти приют в любом из окрестных сел или устроиться на работу в Гирдоте, зарабатывать честным трудом. Но вместо этого они взяли в руки оружие с клеймом Второго Бога и с этого момента приняли свое проклятье. Фангорос лишает сердца, Нильф порабощает ум, Харл — сжирает душу. Все мы, служители Темных Богов, становимся их марионетками, но для себя я давно решил, что служение Харлу отвратительнее всего. Не просто так в основном этому богу поклоняются дикие племена и орки северных окраин.
Интересно, как эта зараза проникла на юг, в стан людей? В этих краях, из-за близости Вечных Лесов, было сильно учение Нильф, многие люди в Западных землях если не поклонялись, то уважительно относились к Третьей. Так откуда же взялась вера во Второго бога? Или это тлетворное влияние тех самых орков и Мордок просто в какой-то момент решил, что будет бить врагов их же оружием?
Опрометчивый и крайне недальновидный поступок.
Я встал с крыльца и, выйдя на середину двора, призвал печати. Нужно организовать контур и охрану для пленных, а все остальное — потом.
Круг в двадцать футов в поперечнике, прямо на скалах недалеко от конюшни. Я напитал его темной силой, а стражами поставил трех призрачных гончих. За это пришлось заплатить собственной кровью — несколько капель проступило на ладонях — но везти в свой дом вонючие клети я отказался. Слишком много с ними возни.
Как только я бросил последнего пленника внутрь круга, клетка захлопнулась. Связанные мужчины неловко падали на камни, тихо стонали и сквозь зубы бранились, но мне было плевать на их страдания.
— Когда освободитесь от пут, не пытайтесь выйти за пределы черного круга, — сказал я. — Ну а кто рискнет…
— Колдун! Будь ты проклят, тварь! — выкрикнул один из солдат, не дав мне закончить.
— Я предупредил, — сказал я, после чего направился в башню.
Там, на моем рабочем столе, освобожденном от свитков, книг и инструментов, лежало завернутое в плащ тело. Бурые пятна проступали на грубой шерстяной ткани, расплываясь темными кляксами, привлекали внимание, кричали о том, что я допустил ошибку.
Моя неспособность к состраданию, к заботе, стала причиной гибели девочки. Я мог вызвать демонов, мог приказать Лиан ждать меня, мог взять ее с собой в бой. Вместо этого я оставил ее на краю леса, словно она была послушной собакой, ожидая, что как та самая собака, она выполнит мою команду. Не выполнила, за что и поплатилась.
Я аккуратно отбросил в сторону полы плаща и посмотрел на серое обескровленное лицо эльфийки. Предсмертный спазм прошел, лицо Лиан разгладилось и осунулось. Уже ставшие отрастать платиново-пепельные волосы пропитались кровью и грязью, и лежали сейчас нелепой кляксой под затылком девочки.
После я еще раз внимательно осмотрел раны на теле Лиан. Топор вошел в ключицу и прорубил грудину, зацепил левое легкое и, пройдя через крупные артерии, рассек сердце. Быстрая, но не безболезненная смерть. Лиан успела осознать, что произошло, прежде чем ее сознание угасло, отсюда и посмертная гримаса сожаления на ее лице, которую я наблюдал в лагере, на месте ее гибели. Продолжив осмотр, я убедился, что топор не задел печать. Кожа и плоть на спине девочки остались невредимы, а это означает только одно — я могу продолжить работу. Сегодня же ночью, пока трупное разложение сдерживается моей магией, пока природа не стала брать свое, я проведу свои изыскания.
Я вышел на улицу, пошел к бане. Натаскал в рабочий кабинет воды, достал из сундука чистой ветоши. Снял труп, протер от крови стол, подложил ветошь, после чего я вернул Лиан на место, аккуратно срезал ее одежду и, прикрыв тканью ниже пояса, немного приподнял голову, подложив под затылок небольшой деревянный брус.
Сначала я обмыл лицо и ладони девочки, нажав на живот, убрал нечистоты. После настал черед волос.
Встав у изголовья стола, я посмотрел в лицо девочки, провел пальцами по серебристым локонам. Мокрая тряпка в моих руках, ведро с теплой мыльной водой, которая грелась до этого на жаровне и ждала своего часа.
Раз за разом я промывал волосы девочки, вымывая из них запекшуюся кровь и грязь, простым костяным гребнем я расчесал Лиан, опустил волосы с края стола, аккуратно протер их ветошью от лишней влаги, перехватил небольшим шнурком. Позже, когда они подсохнут,
