с ухмылкой посмотрел на меня и подмигнул.
Я с удовольствием пнул его под столом по ноге – он раздражал меня своей незамутненной быдловатостью. Показал ему глазами на дверь, и мы вышли.
-- Ты зачем, придурок, при бабах о таком говоришь?!
-- Да я просто шуткую, Оскар! Не гунди, пойдем, сразу за дом расплатишься.
-- Завтра, сегодня у меня еще дела есть, и барахло уложить надо. К девкам на выходной сходим, а сейчас ступай.
-- Так я завтра к полудню подойду?
-- Конечно, мне же свидетель нужен.
Сайм еще с минуту переминался, чего-то выжидая, потом ушел. Я с облегчение вздохнул – никакого «завтра» не будет.
То, что здесь не существовало всевозможных реестров, кадастровых планов и прочей лабуды, связанной с недвижимостью – чистой воды везуха. Именно поэтому все сделки проводились в присутствии свидетелей.
В городе, конечно, было не так. Там продажа дома регистрировалась в ратуше. Сайм на своем свидетельстве и так неплохо заработал, так что никакого «завтра». С этими мыслями я и вернулся в дом.
Из комнаты Оллы все еще доносился бубнеж.
МАРИ
Успокоить Оллу было сложно. Ее разрывало от кучи вопросов, сомнений и сожалений. Я медленно и методично, часто повторяясь, вдалбливала ей одно и то же: «Все уже решено. Дом уже продан. Место на корабле уже куплено. Изменить ничего нельзя.»
В конце концов, она сама себя накрутила так, что заплакала. Мне было жаль ее, но я видела только один способ прекратить эту истерику:
-- Мама, если не хотите ехать с нами – можете остаться здесь, – я сделала паузу и добавила: -- Одна. Я и Оскар уедем в любом случае.
Я выслушала уже миллион: «Да что же это…», «Да как же теперь будет…», «А вдруг там не сложится…». Я медленно и подробно рассказывала ей про корабль, про то, каким путем поплывем туда, где планируем остановиться насовсем и чем заняться.
-- Зато там, мама, не будет стаи, которой Оскар что-то должен. Вы же понимаете, что даже за хороший денежный взнос здесь его не отпустят? Если пойти на разрыв со стаей, то его или прибьют ночью, или прирежут в пьяной драке в трактире, или дом у нас сгорит.
Постепенно Олла как-то смирилась с мыслью о том, что уехать все же придется. Комнатка ее была крошечная – там с трудом помещалась ее кровать и моя тахтушка. И в какой-то момент, нарыдавшись, Олла задремала. Я вздохнула с облегчением – пусть поспит.
Пока Оскар отсутствовал, я сварила кашу на обед и подумала, что хорошо бы напечь на ужин пирожков. Их можно будет взять с собой. Кормить нас там, конечно, обещали, но вряд ли еда будет слишком уж вкусной.
Вернулся Оскар и только успел сказать, что все нормально, как в калитку застучали. Я ушла в комнату к Олле.
Сквозь хилую дверь я слышала, как разговаривают в большой комнате Оскар, Сайм и покупатель, и молилась про себя, чтобы все прошло как надо.
Олла проснулась, мы перекусили, и Оскар отправился к Болвангеру, а мы с ней принялись укладывать вещи, которые возьмем с собой. Олла сражалась за каждую тряпку, как тигрица.
В чем-то я ее понимала – все это было нажито с большим трудом, и каждая одежка была ей дорога и нужна. Но я точно знала, что сделать второй заход за вещами мы не сможем – это будет слишком большой риск. Значит все вещи, которые мы возьмем, должны быть упакованы в три больших мешка. Ровно столько, сколько мы унесем на себе.
И еще придется нести корзину с продуктами – мы решили, что запас не помешает.
Оскар вернулся в сумерках.
-- Ну что, он уже на корабле.
-- Ты поднимался? И как там?
Оскар неопределенно пожал плечами и ответил:
-- Ну, честно, не самые роскошные условия, но месяц потерпеть можно.
-- Оскар, меня интересуют кровати.
-- На них есть тюфяки, довольно жесткие, и подушки. Одеяла придется брать с собой.
Я чертыхнулась. Одеяла объемные и тяжелые, значит, одежды мы сможем взять меньше, чем хотелось бы.
Последние пару часов перед отъездом у нас ушли на то, чтобы искупаться. Грели воду, Оскар таскал ее в душ, и мы по очереди вымылись. Я с содроганием думала о том, что в следующий раз я нормально помыться смогу только через месяц, если не больше.
Конечно, я сунула достаточное количество тряпок, и мы сможем обтираться, но, насколько я знаю, пресную воду на кораблях берегут.
Мешки получились огромные, одеяла мы связали в отдельные тюки. Вес у груза был такой, что каждый из нас поднимал его с трудом. Олла вздыхала над каждой брошенной табуреткой и охала над котелками, но кажется, смирилась.
Ближе к полуночи мы вышли из дома. Идти предстояло довольно далеко, а «Жемчужина» отплывет с рассветом.
Глава 36
Глава 36
МАРИ
К тому моменту, как мы доползли до корабля, я уже чуть ли не жалела, что ухитрилась родиться вновь в этом мире. Болели плечи и руки. Ночь была теплая,и вспотела я от груза так, что можно было вновь идти в душ. Впотьмах сбила палец на ноге и порвала сандалию, единственное, что смогла сделать – промыть ногу соленой морской водой.
Однако я шла и не ныла. Мне было бы стыдно, ведь даже Олла волокла груз молча, а Оскар еще и тащил тяжеленную корзину с продуктами.
Когда я слышала название корабля – шхуна «Жемчужина», мне представлялось большое величественное судно под белоснежными надутыми парусами, этакий сказочный корабль, который увезет нас к берегам обетованным. Действительность врезала мне крепко.
Нас встретил капитан Марус лично. За его спиной стоял бородатый матрос, который держал в руках тяжелую масляную лампу. Толстенное стекло с вплавленной решеткой пропускало очень мало света, так что я чуть не наступила на человека, валявшегося на палубе.
На шхуне имелись две дощатые надстройки. В одной из них располагались каюты капитана и его помощника, вторую целиком отдали нам. Кстати, помощник капитана перебрался спать к матросам, на палубу. В трех клетушках капитанской надстройки ютилась его семья. Жена, старший сын и две девочки со своей нянькой. Впрочем, все это я узнала уже утром.
В нашем распоряжении оказалось две тесных клетушки с узкими койками, так что расположились мы как в поговорке – «мальчики налево, девочки направо». Сил уже не было совсем, мы с Оллой просто затолкали мешки под
