упал на бетон и замер. Русский подождал немного, так как все оборотни и анимаги после смерти принимали свою истинную человеческую форму, то таким способом можно было и проверить — скончался ли пленник. Пленник всё ещё оставался живым, а вот внутри до этого тихой и спокойной лечебницы начали раздаваться крики.
Иван успел подумать, что неужели это был очень важный для аненербистов суслик? Затем поднял за шкирку суслика и побежал в сторону лагеря Шваница.
**
(19 августа)
Вокруг по-прежнему была темнота. И она по-прежнему оставалась сырой и затхлой.
Рихард Мольтке сидел на холодном каменном полу, поджав под себя ноги. Голые ноги в неудобных кедах быстро затекали и замерзали, но максимум, что мракоборец мог сделать с этим, так это подняться и сделать пару шагов, лязгая цепью. Где-то напротив точно также иногда делал его визави из Франции. Иногда и слева раздавалось кряхтение и сдержанные ругательства на голландском языке.
Мольтке начинал бить озноб, и, судя по стучанию зубов и чуть подрагивающим голосам его вынужденных сокамерников, не только его одного. По ощущениям прошло несколько часов, но сколько именно Рихард не понимал, в абсолютной темноте разуму сложно даётся такое понятие, как время.
Но при этом в его голове, и, как он надеялся, ровно также в головах Энцо Ламбера и Поля Готье, основной мыслью стало желание свободы. Их схватили, сковали цепями в каменном мешке, но они же и дали им самим возможность выхода — предательство. Двух французов явно пытались купить за то, чтобы они предали Кристину Фавр де Поль, потому что нужны были не столько они, сколько не нужна она. В магловском мире можно было бы легко согласиться на подобное ради свободы, но после освобождения сразу же переметнуться обратно. Но здесь явно было всё сложнее — Мольтке не сомневался, что как только кто-то согласится принести клятву, то она будет сродни Непреложному Обету — той самой магической клятве, которая заставляет волшебника быть верным своему слову. Иной выбор — смерть. Да и свободы, очень на то похоже, после выхода отсюда не будет — будет поводок, управляемый тем, кто их вытащит. Когда пытаешься купить свободу, обычно мелкий шрифт в договоре тебе не показывают, но он там есть всегда.
С другой стороны, если оставаться здесь, то это точно также приведёт к смерти. Арбуз где-то посреди дня был единственной пищей, и уже достаточно давно, чтобы мужчины ощутили голод. Ещё они ощущали жажду. Особенно Энцо, считал Мольтке, ведь его не удалось накормить — не хватало длины цепи. Всё же интересно, почему именно его приковали так, чтобы лишить возможности шевелиться? Он был наиболее интересным пленником? Или же, на взгляд тех, кто держал их в темнице, он был наиболее крепок духом?
За эти несколько часов темноты пленники успели обсудить, кто же их пленил, и пришли к выводу, что это скорее всего турки. Многое говорило об этом, исходя из того, что они все последним видели до того, как провалиться в свет и проснуться во тьме темницы. Однако зачем они туркам? И кто хочет выкупить свободу? И почему Рихард этим людям не нужен?
Размышляя над всем этим, трое пленных волшебников пришли к выводу, что это кто-то не из Германии, скорее всего и правда Франция, скорее всего, кто-то сродни Анри де Камбэраку, а может и он сам. Готье считал именно его основным заказчиком их похищения и предложения выкупа. Однако Мольтке ему был явно не нужен, что вгоняло мракоборца в уныние — хороша ситуация, когда тебя даже в обмен на предательство из плена не хотят выкупать, настолько ты не представляешь интереса. И если французы надеялись на то, что глава Директории за ними придёт и спасёт, то Рихард предполагал, что если Шваниц и в курсе его пленения, то всё же его скорее другие вопросы заботят. Всё-таки сегодня утром в Германии должны были пройти выборы, интересно, кто теперь там за этими каменными стенами главный?
— Интересно, через сколько они ещё раз придут со своим предложением? — из темноты раздался голос французского мракоборца.
— Когда у них там утро наступит, наверное, — проворчал Ламбер.
— Надеюсь, к этому времени нас уже найдут, — сквозь постукивающие от холода зубы проговорил Готье.
— Интересно, сколько тут турок? — произнёс задумчиво Мольтке, — И решатся ли наши на штурм?
— Ну, Кристина решится, — отозвался Энцо и прогремел цепями, — Главное, чтобы не одна.
— Боюсь, Шваниц не будет в восторге, если французы начнут штурмовать эту базу без его ведома, — сказал Рихард и чихнул, в его носу начало свербить от сырости.
— А он будет в восторге, когда узнает, что ты в плену? — голос Готье звучал одновременно с издёвкой и с интересом.
— Да кто ж его знает, — пожал плечами и пробормотал его немецкий коллега, что однако в тишине их каменного мешка прозвучало достаточно громко, — Я не верю ему.
— Ну, всё же от него зависит, вытащат нас отсюда или нет, — Энцо громыхнул цепями. — А почему не веришь-то?
— Он спутался с этими русскими, — пошевелил плечами Рихард, но в темноте никто этого движения не заметил.
— В тебе говорит жажда мести, — усмехнулся Ламбер, — Прими уже это поражение и живи дальше.
— Это не месть, с появления этих людей тут пошло всё наперекосяк.
— Наперекосяк пошло всё с появления у бриттов Эдриана Смита, — вслед за голосом Готье раздался звон металла о камень, — А что в этом участвуют русские, так он точно также мог обратиться к другим наёмникам, из родной Британии, например.
— Там же всё строго, там волшебники не обращаются к маглам за помощью, — немец произнёс это и тотчас осознал, какую глупость только что сказал.
— Рихард, ответь честно, ты правда на своей должности никогда не обращался к маглам?
Тот промолчал, лишь скрипнул зубами — можно сколько угодно рассказывать про изоляцию волшебного сообщества простым волшебникам, однако сейчас он был рядом с равными ему по статусу, и они-то были в курсе, как часто эти два мира соприкасаются. На высшем уровне, естественно.
— Мы можем сколько угодно говорить детям, что маглы невежественны, глупы и мы с ними не общаемся, — Энцо громко чихнул, зазвенев кандалами, — Но нам-то врать не надо.
— Да я понял, что сказал, — глухо отозвался Рихард.
— Ну, вот. Просто нужно понять, как отсюда выбраться.
— Сидеть и ждать, — отозвался французский мракоборец, — Я уже проверял, кандалы прочные, закреплены хорошо, думаю, они ещё и магически укреплены, если бы кто-то смог их расцепить…
В противоположной от Ламбера стене открылась дверь. Точнее просто часть стены отъехала
