дыру своим взглядом. А взгляд у него острый как битое стекло. Но потом вдруг обрадовался. Принял меня за некого Левранда. Защитника долгоносиков или типа того.
— Защитник отбросов — так его называют.
— Как скажешь. Он принял меня за Левранда. Якобы я соответствую всем описаниям. Это не более чем совпадение. Так ему и сказал. А он ни в какую. Видимо, его восхищение, и желание встречи с ним, не знало границ.
Бенард отрезал кончик пряди, поджёг его, вдохнул и недовольно кинул в колбу. Жидкость окрасилась в чёрный цвет. — Вот уж не думал, что головорез окажется на деле маленьким ребёнком, нуждающимся в героях. Наивные летят на них как мотыльки на свет, а потом сжигают свои крылья разочарованием, — проговорил он. — И чем закончилось ваша встреча?
— Мы сыграли в кости, поговорили о жизни. Желтозуб рассказал мне о последствиях сбора микат в Оренктоне. Чтобы попасть в списки Бургомистра жители прибегали к разным уловкам и обычному грабежу. Охотились за министерским золотом как гоблины за печёнкой. Но потом некто вмешался, пресекал особо резвых.
— И этот кто-то был Желтозуб? Это вы уговорили его помочь?
— Уговаривать не пришлось. Считая меня Леврандом, сам предложил свою помощь. Даже взамен ничего не потребовал. Видимо, ему сильно не понравился вкус монеток. Назвал их ядом.
— Вероятно, ваша схожесть с «защитником долгоносиков» сыграла ключевую роль. Это же только схожесть и не более, верно? — задал вопрос белпер, пока разглядывал безделушки, привязанные шнурком к поясу рыцаря Капиляры. — Разговаривая с умными людьми, заметил кое-что интересное. Их лож мало чем отличается от прочих. Её тоже можно легко выявить, обладая набором необходимых знаний и так называемой чуйкой. Несостыковки, взаимоисключение, испарина, взгляд, интонация и прочее. Не знаю, заметили или нет, но когда говорили о Левранде — было нечто едва уловимое в вашей интонации. Будто сильно презираете обман, — Бенард повернулся. — Неважно выглядите. Вы хорошо себя чувствуете?
Грегор рывками поворачивал голову, как если бы мешал мухе сесть на лицо. Крылатую не было видно в потёмках. Достав из плаща трубку, закурил.
— Когда сидишь в таком месте, хочешь не хочешь, будешь чувствовать их лапки, даже если они к коже и не прикасались. Так что всё вполне сносно, но сейчас будет лучше, — заверил он.
Белая перчатка не услышал в его голосе прежних намёков на фальшь.
— А я уже подумал, вас преследуют голоса, слышимые только вам, — с улыбкой сказал Бенард.
— Слышу то же, что и ты. Мы же под борделем сидим. Теперь вернёмся к ней. Что удалось узнать?
— Полноценному осмотру мешает доспех. Серебро совсем почернело и расплавилось. Я не вижу способа его снять, никаких швов. А даже если они и были, не стал бы сейчас рисковать. Металл прилип к коже. Не хочу её отрывать. В таком ослабленном состоянии тело не выдержит такой боли, — объяснил лекарь и навис над её лицом. — Капли растеклись тонкими линиями. Точно сплели паутину, идущую от нижних век. Выглядит жутко. Жаль, теперь такую красоту омрачает чёрный узор.
— Все рыцари Капиляры страшны на вид. Есть в них что-то чудовищное. Не добрячкам же с цветочками бродить по континенту и истреблять так называемую несправедливость, — сказал Грегор, потягивая дым. — Ближе к делу. Как её привести в чувства?
— Это похоже на отравление и на тот случай с батраком, который напился и зашёл в кузню. Точно, нужно объединить лечения разных недугов в одно. Тогда есть шанс. Думаю, смогу помочь ей дожить до следующего утра.
— До утра? А дальше что?
— Если дыхание не покинет её, то будет жить.
— Обнадёжил. Если нужна помощь, говори. У меня есть отличный зельевар, он поможет. Ни разу не подводил, просто кудесник.
— Буду иметь в виду, — озвучил белпер и посмотрел на ящик возле диванчика. — Это он приготовил зелья?
— Мы вместе это сделали, — сказал Грегор, взяв оружие рыцаря. — Тёмный цветочный эфес и ещё более тёмный клинок. Рапир из сангуисова камня, кровавой ржавчины. Серьёзное и прочное оружие.
— Кровавая ржавчина? — повторил белая перчатка, его бровь вопрошающе приподнялась, а склянка из руки почти выскользнула.
— Именно так. Вижу, никогда не слышал о нём. Тогда сломаю министерскую косточку, не послушаю их предостережений и поделюсь проклятыми знаниями. Только имей в виду, мы сразу же истлеем внутри. Хоп и всё. Вот уже шелуха, а не люди. А, это же не так вроде работает. Тогда приготовься, сегодня день твоих потрясений. Станешь взрослым, совсем взрослым.
— Вы прямо-таки воспаряли духом. Повеселели, что ли. А то вид был, будто на похоронах жуете полынь. Мне не хотелось бы портить ваше хорошее настроение, но и промолчать не могу, слишком беспечно её несли. Вот кислинка — в Примуулгус говорят про выжигающие свойства знаний…
— Только не надо про валежник тут рассказывать. Сжальтесь, лекарь. Я осознал свою ошибку — исправлюсь. В следующий раз буду бережнее.
— Если бы не ухмылка, то поверил бы. Впрочем, ладно, расскажите мне про эту ржавчину. Сангуисов камень — любопытное название. Видимо руда, из которой его изготовили, очень редкая. Её добывают под горой Ноде, или где?
Грегор несколько раз махнул рапирой.
— Так и быть. Как говорят, под редкими горами есть чумные источники, где плавают сангуисовы пиявки. Злобные, прожорливые твари. Их вылавливают и сажают на особо кровожадных преступников. Казнь такая. Пиявки с такой силой тянут кровь, что могут и орган проглотить. Обожравшегося червя кидают в прочную бочку и ждут, пока он не выблюет излишки, чтобы было легче ползать. Вот так и добывают кровавую ржавчину.
Бенард пару раз медленно моргнул, пытался усвоить услышанное. Или же отгонял усталость.
— Суровая казнь, когда из ещё живого тела высасывают органы. А выжившие есть, что с ними потом происходит?
— Кто-то говорит, что они становятся добрее, а кто-то утверждает — умирают в ужасных муках. Ведь сангуисова пиявки впрыскивают яд, поддерживающий жизнь своей тарелки с обедом. Удобная способность, правда?
— Звучит неправдоподобно, — усомнился Бенард. — Чего только люди не придумают. Как по мне, рапиру ковали каким-то старым способом. Вот от этого и похожа на обожженную древесину. Не думал, что вы верите в суеверную болтовню. А ведь хорошее средство могло бы получиться из этого яда…
Тень появилась в просвете. Тут в дверь осторожно постучались. Грегор проскользил, немного приоткрыл её.
— Милсдарь, вам кувшин лучшего вина от хозяина. И, разумеется, от всех нас, — донёсся голосок с той стороны.
— Просто читаешь мои мысли. Точно волшебница. Я только собирался сходить за ним. Благодарю покорно, ты избавила меня от беготни и сэкономила время, — прошептал он и взял сосуд, после чего
