Зимина оставили на прежней должности.
К нему любили заезжать немецкие солдаты: отдохнуть, попить самогоночки, закусив ее крепенькими хрустящими грибочками, которые дед Гриша сам собирал, солил и угощал непрошеных гостей. А главное, подальше от глаз начальства. Здесь можно было расслабиться, поругать бездарных командиров, трусливых полицаев, пожаловаться на нелегкую солдатскую судьбу. За толстыми бревенчатыми стенами избы лесника их никто не услышит. Дед глухой, да и по-немецки ни бельмеса не понимает.
Ошибались солдаты фюрера. Лесник, воевавший еще в империалистическую и оказавшийся в плену у немцев, неплохо изучил язык кайзеровцев. Теперь очень внимательно слушал пьяные признания бравых гитлеровцев.
К нему и должны были прибыть разведчики. Группа остановилась в перелеске, на окраине от села Чернейка. Связным к деду Грише вызвался идти вездесущий Сараскин.
– Лесник лесника видит издалека! – сказал он Баталину.
– Ты пароль помнишь, зоркий лесник. Смотри не перепутай, – предупредил Сергей.
– Обижаешь, командир.
Старшина исчез в ночи. Теперь оставалось только ждать и тревожно прислушиваться к ночной тишине. Примерно через полчаса Сараскин вернулся.
– Мировой дед! – сказал он. – Мы с ним друг друга с полуслова поняли. Ждет.
Сараскин повел группу по своим следам, вдоль плетня, заметенного снегом, за угол дома, к дверям. Двери были не заперты. Разведчики стряхнули снег с валенок, сняли вещмешки, вошли в дом. Окна избы были плотно закрыты ставнями, на столе горела керосиновая лампа.
Их встретил среднего роста, еще достаточно крепкий мужчина, с седой, аккуратно подстриженной бородой, мохнатыми белыми бровями, из-под которых смотрели живые лучистые глаза.
Он пожал руку командиру, остальным разведчикам, приветливо покачивая седой головой, повторяя:
– Григорий Иванович. Здравствуйте. Григорий Иванович.
Дед пригласил их раздеться, усадил за стол.
– Сейчас вас накормлю-напою, обогрею, а потом введу в оперативную обстановку. Так, кажется, говорят настоящие разведчики.
Дед Гриша достал ухватом из печи большой чугунок и торжественно водрузил его на стол.
– Картошечка, ребята! Огурчики соленые сберег от фашистов, капустка квашеная. И по маленькой для сугреву.
При этих словах лесник достал из-под стола большую бутыль самогона. Разведчики разлили мутную жидкость по стаканам, чокнулись, выпили, закусили.
Через полчаса, когда уже все расслабились, Григорий Иванович вернул их к суровой действительности.
– Значит, так, командир, условия связи, пароли мы обговорим в конце. Часто появляться здесь не следует. Дом мой хоть и на отшибе деревни, но люди здесь разные. Коренных чернейцев, что жили здесь с рождения, после начала немецкой стройки сильно почистили. Кого на ставку ишачить загнали, кого в Германию отправили. Вместо них пришлые, прибившиеся, в общем, непонятные люди.
Лесник разлил по стаканам очередную порцию самогона и продолжал:
– Немцы бывают в деревне раза по два в месяц. Пьют и гуляют у меня. Нравится им тут. Надерутся, болтают, что в пьяную башку взбредет. А вздредает много интересного. То про охрану ставки, про штаб Клюге, то про его высоких гостей.
– Часто у него гостят высокие чины? – поинтересовался Коскинен.
– Не забывают друга Клюге, наезжают.
– Кто же это?
– Насколько я понял из пьяных разговоров – Гудериан был, Кейтель. Но главное Гитлер прилетал. Обмывал, наверное, открытие ставки.
– Гитлер? – удивленно переспросил Баталин. Все перестали жевать и уставились на лесника. – Давно это было?
– Ну, как тебе сказать, наверное, месяца три-четыре назад. У нас сейчас что? Конец февраля. Вот и считай, задом наперед – февраль, январь, декабрь, – загибал пальцы Зимин. – Ноябрь. В ноябре и прилетал. Суетились тут они, бегали, дрожали.
Разведчики угрюмо молчали, глядя друг на друга. Получается, пока они были на севере области, Гитлер уже посетил ставку.
– Григорий Иванович! Вы в Центр докладывали? – спросил Баталин.
– А как же… По команде. Резиденту в Смоленске сообщил.
– Долго он гостил?
– Нет, всего несколько часов. В тот же день отбыл.
Подтвердилось предупреждение полковника Селезнева о том, что Гитлер, выезжая на фронт, долго у своих командующих не задерживается.
После плотного ужина разведчиков потянуло ко сну. Григорий Иванович уложил их спать, обещал подежурить, поднять перед рассветом, проводить к тому месту, где им предстояло разместиться.
Через несколько часов разведчики встали, попили чайку, заваренного на душистых травах, и двинули в путь. Когда подошли к лесной сторожке, Зимин сказал:
– Это будет ваша запасная база. Хотите, сделайте здесь передовой дозор. Мы пойдем дальше. Когда явились немцы, километрах в двух отсюда я выкопал землянку. Вот и пригодилась. Сторожку-то многие деревенские знают, а землянку я один. Как мы в империалистическую шутили: береженого бог бережет, а не береженого караул стережет.
Лесник довел их и до землянки, пожелал удачи и двинул в обратный путь. Баталин смотрел вслед этому далеко не молодому человеку, который тяжело шел на лыжах по мокрому снегу, и думал, что они значат на этой страшной войне без таких, как ветеран Первой мировой, патриот своей Родины Григорий Иванович Зимин.
Глава 15
– Завтра, товарищи, все, за исключением радистов, на рекогносцировку, – сказал Баталин. – Выходим к дороге на Беренхалле. Там у нас есть о чем подумать. Во-первых, надо выбрать место для нападения. Во-вторых, хорошо продумать, как это сделать.
– Думай не думай, царем не будешь. Как я понимаю, у Гитлера не простая машинка, не «хорьх» драный, – усмехнулся Сараскин.
– Правильно понимаешь, старшина: не простая, а золотая, – задумчиво произнес Коскинен, глядя на карту, которая была расстелена на столе, – Мы о его машине ничего не знаем, но большого ума не надо, дабы догадаться, что фюрер очень дорожит своей драгоценной жизнью. Поэтому с уверенностью можно сказать, что она бронированная. Но вот насколько бронированная?
– Автомобиль не танк, – вступил в разговор Гречин. – Ему скорость нужна. Так что особо много брони не навешаешь. Можно предположить, что пистолетный и даже автоматный выстрелы она выдержит…
– Мою «снайперку», хрена с два, – уверенно произнес Григорьев.
– Это неизвестно. А если и «снайперку» держит? Пистолет, автомат… Вот бы мою сорокопяточку любимую сюда. Выкатил, да как врезал, разлетелась бы гитлеровская бронемашина, как орех. – Сараскин пристукнул кулаком по столу.
– Где ты ее зарыл, Егор, признайся? – подмигнул Никеров. – Завтра откопаем, выкатим, и все проблемы решены: Гитлер капут.
Разведчики зашумели, засмеялись, но Баталин не поддержал общее веселье.
– Это хорошо, что у нас столько фантастических предложений. Чувствую в юности вы много фантастики читали. Но вернемся к реальности. Выход у нас один…
– Ударить со всех стволов! – не удержался и дополнил командира неугомонный Сараскин.
Теперь уже рассмеялся Сергей.
– Вот тут ты прав, старшина. Атаковать будем всеми имеющимися у нас огневыми средствами – автоматы, пулемет, снайперская винтовка, гранаты. Но основная надежда на тебя, капитан.
Баталин пристально посмотрел на Гречина.
– Это я уже уловил. Боюсь, что такому бронезверю лихая очередь
