Яна должна была подъехать к пяти. Если, конечно, не передумала. Подошел к парковке, огляделся. Бежевый Пасфиндер мигнул дальним светом.
- Привет, - открыв заднюю дверь, поцеловал ее в ухо. – Думал, придется вызывать такси и ехать подбирать вещи под окнами.
- У меня были такие мысли, - она отдернула голову. – Но решила дать тебе перед приговором последнее слово. Садись, чего встал?
26
Яна
Волевым усилием удалось взять себя в руки. На дороге эмоции иногда в самом буквальном смысле смерти подобны.
В аварию я попала только один раз, на своей первой машине, крошке Гетце. Прилетело без вины, за компанию, а замес получился конкретный, пять машин и четыре трупа. Как выяснилось, виновник ругался за рулем с женой. Урок на всю жизнь.
Минут через десять, когда стояла на светофоре, телефон ожил. Сбросив звонок Чупакабры, я вспомнила о непросмотренном сообщении.
«Караул, Яна, - писала Валя. – Багдасаров в больнице. Из резерва никто не может».
Если уж день не задался с утра, то так и пойдет. Ситуация складывалась аховая. Сегодняшний мой гость, продюсер мыльных опер, отпал, а передачи мы готовили в конвейерном ритме. В понедельник писали, во вторник монтировали начерно, в среду рихтовали, в четверг выпускали. Монтажка и редакторы из-за нас свои графики ломать не стали бы. Резерв – последние по очереди из списка приглашенных – отказались. Хорошо хоть запись не с утра, а в час дня, можно было попытаться заманить кого-нибудь еще.
Лушникова, знакомого с половиной Питера, как назло, с утра на месте не было, пришлось шерстить свои связи. Но все, как один отказывались, и я прекрасно их понимала. Если бы мне сказали: «Яна, подрывайся и беги, через три часа запись интервью на ТВ», тоже не согласилась бы.
Последним был хирург Вадима Максим Фокин. Тот посочувствовал и сказал, что с радостью бы выручил, но в два часа встреча с инвесторами.
Это была катастрофа. Оставалось два варианта. Вырвать с кровавым боем резервное время завтра, все-таки найти кого-нибудь, может, даже снова попросить того же Фокина, а потом обцеловать под хвостом монтажку, чтобы сделали черновик и чистовик за один день. Либо ставить в четверг старую запись. Но по правилам мы должны были пускать стринг* о повторе, а это катастрофически роняло рейтинг.
На глаза попался воткнутый в карандашницу прямоугольник визитки.
«Григорий Ремизов, директор сети спортивных клубов «Фитнес-макс»».
Набрала, без какой-либо надежды изложила свою просьбу, просто для очистки совести, и неожиданно услышала:
- Ладно, Яна, приеду. Только скиньте мне вопросы, я по дороге продумаю.
Рефлексировать по поводу, хорошо это или плохо, времени уже не оставалось. Я отправила Григорию базовый набор вопросов, подготовленный как раз под экстренные случаи, а пока он добирался, успела оформить пропуск и сходить на грим. Мы побеседовали минут пять для разогрева и начали запись.
Все прошло идеально. Прекрасный собеседник, не боящийся камеры, он и выглядел на все сто. Модная стрижка, дорогой кэжуал в спортивном стиле, твердый взгляд, обаятельная улыбка. Зрительницы должны были с писком прилипнуть к экранам, а потом рвануть, теряя туфли, в его клубы.
Ладно зрительницы, я и сама вынуждена была признать, что отклик есть. Вздрагивало что-то в ответ на его заинтересованные взгляды. И да, было немного жаль, что не встретились раньше.
- Спасибо, Григорий, не знаю, как вас и благодарить, - сказала я, снимая микрофон. – Вы меня так выручили.
- Я рад, - улыбнулся он. – Достаточно будет, если согласитесь поужинать со мной сегодня.
Была бы зачетная месть. Забрать Чупакабру из академии, отвезти домой и сказать: «Извини, у меня встреча».
«Хоботов, это мелко!»**
Я не любила этот фильм, но фразы оттуда были действительно на все случаи жизни. В десяточку.
- Простите, Григорий, - я не стала притворяться. – Если бы мы встретились на пару недель раньше, все могло быть иначе.
- Значит, опоздал на две недели? – вздохнул он. – Ну что ж, бывает. Все равно я рад, что познакомился с вами, Яна. Если что… вы знаете, где меня найти.
- Такому мужику отказать, - фыркнула Валя, когда Григорий вышел из студии. – Наша Яна дюже балувана.
Я молча пожала плечами. Потому что свой выбор сделала. Вот только злиться меньше от этого не стала. Наоборот.
- Излагай, - сказала я, высматривая просвет в потоке.
- Может, лучше дома?
- Не лучше. Может, и домой-то не имеет смысла. Отвезу на вокзал, а чемодан пришлю по почте.
- Здрасьте, у меня еще пять дней в больнице, - хмыкнул этот поганец. – С какого перепуга на вокзал-то? Вези уж в гостиницу тогда.
- Прямо сейчас?
Наконец удалось вклиниться между двумя машинами, чтобы тут же встать в пробке. Я не видела его в салонное зеркало, но знала, что смотрит на мое отражение в нем.
- Да как хочешь.
Похоже, оправдываться он не собирался. Уже неплохо. Начал бы блеять что-нибудь такое жалкое – упал бы в моих глазах ниже плинтуса. Чего я органически не выносила, так это когда мужики унижаются и виляют хвостом.
- Хочу услышать твою версию той херни, которую наблюдала утром.
- Тогда поехали на нейтральную полосу. Не люблю разговаривать со спиной. Если только это не секс сзади. Давай в ресторан куда-нибудь. А то обед был – курам на смех.
Вот так, да? В ресторан? Ну хорошо, будет тебе ресторан, Чупин. Тот, куда тебя после интервью не повела. Вообще-то я неплохо зарабатывала, но все равно жаба душила отдать за скромный ужин пятизначную сумму. А вот сейчас – самое то. По настроению. Тем более не мне же платить.
Навигатор показал, что Невский стоит мертво, пришлось делать крюк – через Фонтанку и Гороховую.
- «Терраса»? – удивился Вадим, когда я втиснулась на свободное место у поребрика.
- А что? Не устраивает? – поворот ключа в замке четко дал понять, что это единственный вариант, других не будет.
- Да нет, норм.
Мы поднялись наверх, сели за столик с видом на Казанский собор и дом Зингера, тут же подлетел официант, положил перед нами меню. Стесняться не стала, заказала карпаччо из тунца и краба-чили по цене золотых слитков.
- Рыбный день? – ехидно поинтересовался Вадим и повернулся к официанту. – Пожалуйста, парму с дыней и рибай с
