этого он пять лет прислуживал в личных покоях Мурата. Затем почти случайно получил свободу, был назначен на должность начальника албанских земель, сменил ещё целый ряд должностей, весьма значительных...
Так прошло ещё двадцать лет. Султан Мурат, которого Шехабеддин помнил ещё молодым, начал стариться, растерял здоровье и умер, оставив трон сыну, но Шехабеддин был только рад такому исходу, потому что заранее позаботился о том, чтобы заслужить расположение наследника престола - Мехмеда. Мехмед бесконечно доверял Шехабеддину и потому держал при себе в качестве начальника белых евнухов, то есть своих личных слуг.
* * *
Считалось, что начальник белых евнухов имеет внутри дворца такую же власть, как великий визир - за пределами дворца, а Шехабеддин-паша, конечно, пользовался своим положением. "Когда я во дворце, то равен Халилу, - говорил он себе. - Значит, именно там могу бороться с Халилом на равных".
Вот почему евнух, переговорив с Заганосом, покинул своё городское жилище одновременно с другом - торопился вернуться туда, где властвует. Заганос верхом на коне и в сопровождении конной охраны выехал из ворот на улицу, чтобы направиться к себе домой, а Шехабеддин в крытых носилках, точно так же окружённых охраной, но пешей, направился в противоположную сторону, во дворец.
Такой разъезд было сложно не заметить со стороны, особенно если нарочно сидишь целыми днями у окна в доме напротив и получаешь за это скромное жалование. Шехабеддин знал, что за его домом наблюдают. И помнил, что раньше были также другие наблюдатели.
Они пытались следовать за носилками евнуха, но этим людям "не везло". На одного напали и сломали ногу, чтобы не слишком быстро бегал. А другой в один прекрасный вечер исчез неизвестно куда. Так великий визир Халил-паша понял, что следить за носилками не удастся, но зато можно следить за домом. Именно это и делалось, так что великому визиру, конечно, доложили бы, что его враги встретились и о чём-то договорились.
Шехабеддину это казалось на руку: пусть Халил узнает и встревожится. Пусть встревоженным предстанет перед султаном, который должен был узнать о воняющем рыбой золоте румов. Причём узнать сегодня же!
Покачиваясь в носилках и наблюдая через щель между занавесками, как одна улица сменяется другой, Шехабеддин вдруг вспомнил о путешествии во дворец, которое было десять лет назад. Именно после того путешествия невидимые песочные часы стали отмерять срок, когда Халил-паша окажется повержен. Нынешнее путешествие встряхнёт часы, приблизит конец Халила. А начинались оба путешествия одинаково.
Помнится, десять лет назад евнух так же спешил на встречу с султаном, сидя в носилках, но тогда хозяином дворца был не Мехмед, а его отец - Мурат, весьма вспыльчивый и придирчивый человек. С годами эти качества только усиливались, и вот почему на ту давнюю встречу Шехабеддин ехал с опаской.
Беспокоиться следовало ещё и потому, что евнух в те далёкие дни переживал период султанской немилости. Одно время Шехабеддин занимал пост начальника над всеми турецкими владениями в Румелии*, но лишился должности, когда проиграл войну одному из франкских военачальников - Юнусу**.
_____________
* Румелия - европейская часть турецких владений. Противопоставлялась Анатолии - всем азиатским землям Турции.
** То есть венгерскому полководцу Яношу Хуньяди. Шехабеддин называет его франком, так как франками на Востоке называли всех европейцев.
_____________
С этим Юнусом трудно было что-то сделать. Юнус не проигрывал ни одного сражения! Но строгий султан Мурат не слушал оправданий. Евнух был смещён с поста и жил затворником в своём столичном доме, а навещать затворника отваживался только Заганос, который в то время занимал должность третьего визира.
Заганос всегда был смелым, когда считал себя правым. Наверное, именно поэтому милость Аллаха не оставляла его. Все знали, что Заганос-паша - прямой и бесхитростный человек, так что даже Мурат проявлял снисходительность и прощал ему то, чего не простил бы другому, но терпение Мурата имело весьма узкие пределы.
Однажды вечером Шехабеддин, принимая у себя Заганоса, сказал:
- Мой друг, я очень ценю, что ты меня не забываешь, но не езди ко мне так часто. Или хотя бы езди скрытно.
Заганос беспечно улыбнулся:
- Думаешь, если стану ездить скрытно, и султан узнает, то для меня это будет лучше?
Шехабеддин продолжал убеждать:
- Друг мой, твоё сердце полно доброты, но что если султан потеряет терпение и рассердится на тебя? Ты потеряешь должность подобно мне, а я не смогу тебе помочь. Я при дворе - никто.
- Если он рассердится, я попрошу, чтобы в наказание отправил меня воевать с Юнусом, - не унимался друг. - Я поквитаюсь за тебя и вернусь с победой.
- Это будет куда труднее, чем ты думаешь, - предупредил евнух.
Заганос неизменно рвался в битву, когда Турция затевала с кем-то войну. За долгие годы на турецкой службе он показал себя не только прекрасным воином, но и хорошим военачальником, благодаря чему и возвысился, однако в войне с Юнусом всё же мог бы проиграть. И тоже попал бы в опалу подобно Шехабеддину, который во время разговора с другом ещё не знал, что через несколько дней получит приглашение на встречу с султаном Муратом.
Помнится, Шехабеддин вступил в покои Мурата так осторожно, как будто заходил в клетку со львом. Кланялся и усаживался на ковре посреди комнаты тоже с осторожностью, но лев был сыт и потому спокоен, хотя в начале встречи всё-таки рыкнул на посетителя по привычке:
- Я хочу говорить с тобой, но говорить не о тебе, - строго начал Мурат, сидя на мягком возвышении, заваленном подушками. - Я хочу говорить о Заганосе-паше.
- Повелитель, я всегда рад поговорить об этом достойном человеке, - тихо ответил евнух.
Шехабеддин ещё не знал, что речь пойдёт также о сыне Мурата - Мехмеде, которому в те времена исполнилось лишь одиннадцать лет. Мальчик был объявлен наследником престола, и Мурат задумался о том, кому поручить надзор за обучением отпрыска. Пусть у Мехмеда уже появилась толпа учителей во главе со строгим муллой, но нужно было избрать кого-то из визиров, чтобы командовал ими всеми, а также наставлял мальчика в государственных делах, и с этим решением возникло затруднение.
Чтобы посоветоваться, Мурат призвал Шехабеддина и сказал:
- Я хочу назначить Заганоса-пашу главным воспитателем своего сына и наследника. Что ты об этом думаешь?
- Превосходный выбор, повелитель.
- Но ты понимаешь, почему я хочу
