только что пришли результаты криминалистической и баллистической экспертизы по убийствам «под Мэнсона». Все пальцевые отпечатки и образцы крови соответствуют жертвам. И тоже двадцать второй калибр.
— Тот же пистолет, из которого убили Либби?
Он кивает:
— Не исключено. Но где он его взял? Здесь тебе не Америка, нужно знать кого-то, кто может раздобыть ствол… А уж тем более «левый».
Кара вздыхает. Он прав.
— Из квартиры «под Дамера» пока ничего?
— Пока нет.
Ничего удивительного — лаборатория наверняка перегружена, а образцы, которые нужно изучить, только множатся.
Кара опять отвлекается от разговора, когда Росс отходит от тела к микроскопу на дальнем конце помещения, заглядывает в окуляры, а потом подзывает ассистента, чтобы тот тоже посмотрел. Оба оживленно что-то обсуждают, и Кара не находит себе места. Наконец они отворачиваются от стола с микроскопом, и Росс возвращается к трупу на столе.
— Что-то нашли? — спрашивает Кара.
— Очень любопытно, — начинает Росс. — Да, у него серьезное огнестрельное ранение головы. Но это вам и без меня наверняка понятно, — говорит он, показывая на склизкое месиво, некогда бывшее мозгами Шарпа. — Пуля прошла через нёбо, полностью уничтожив серое вещество на своем пути, прежде чем выйти в верхней части затылка, вот здесь. И на первый взгляд никаких других сопутствующих факторов, за исключением разве что вот этого.
Он оттягивает руку трупа, и Кара видит длинные ряды «дорожек» вдоль вен.
— Проверял качество своего товара, вне всякого сомнения, — добавляет Росс. — Пробы крови уже взяли, так что скоро будете знать больше.
— Так что? Все-таки самоубийство? — встревает Дикин.
— В другой ситуации я сказал бы, что да. Но когда стал присматриваться повнимательней, то заметил кое-какие странности. Температура тела была ниже, чем следовало, даже с учетом того, насколько холодно было вчера вечером. Причем внутриполостная температура оказалась заметно ниже температуры конечностей.
Кара хмурится.
— Микроразрывы в больших тканевых массах, равно как в сердце и печени. Характерные повреждения некоторых участков кожи… И еще вот это.
Он подзывает их к микроскопу, и Кара всматривается в окуляры. Может различить какой-то странный узор, но познания в биологии у нее уже не те.
— Увеличенное экстрацеллюлярное пространство и сужение клеток в результате значительного перепада температур, — говорит Росс.
— А если нормальным человеческим языком?
— Это тело замораживали.
— Что?.. — начинает Кара.
— Причем сразу же после смерти, поскольку не успел начаться ни один из процессов разложения, пока он не начал должным образом оттаивать в морге.
Кара смотрит на Дикина. Он вроде как столь же растерян, как и она.
— Так когда же он умер? — спрашивает она.
— Невозможно сказать. Может, несколько дней назад. А может, и месяцев. Но одно я знаю точно, — заканчивает Росс, опять поворачиваясь к трупу. — Майкл Шарп никак не мог вчера вечером застрелить Элизабет Робертс. Этот парень давно был мертв и хранился на льду. Ищите кого-нибудь другого.
Глава 44
Дикина так и трясет от гнева. Кара потеряла дар речи, почти в оцепенении. Все это была постановка. Вся эта чертова история с самоубийством оказалась лишь постановкой, и в голове у нее крутится только одна мысль: «Все еще не позади, все еще не позади…» Ясно одно: этот тип продолжит убивать, пока они его не остановят.
Обратно в отдел едут в молчании. Кара слышит шум из штабной комнаты, прежде чем даже успевает открыть дверь, — разговоры, шум компьютеров, но обычных шуточек и подколок, без которых не обходится даже расследование убийства, не слыхать. Смерть Либби заставила замолчать даже завзятых шутников, истребив тот черный юмор, к которому все уже давно привыкли.
Кара собирает группу и рассказывает детективам о результатах вскрытия. Видит их шокированные лица. Вопросов не следует. Приказывает всем вернуться к работе.
Она знает, что криминалисты все еще на квартире Шарпа и той, что по соседству, а еще в лесу, обрабатывают машину. Марш просовывает голову в дверь, потом опять исчезает. Вид у него совершенно подавленный, и она знает почему. Ему было велено назначить приоритеты касательно распределения ресурсов, но как? Они впервые столкнулись с делом об убийстве таких масштабов. Сверхурочные на глазах съедают бюджет. Никто и понятия не имеет, какое из направлений полицейской работы даст зацепку, какая из многочисленных улик в лаборатории укажет им в нужном направлении. Так много образцов крови, так много пальцевых отпечатков… Так много погибших людей.
Под дверью шумят журналисты. Постоянно названивают в отдел связей с общественностью. Но что им сказать? Полиция выпустила пресс-релиз, призывающий людей проявлять осторожность — на свободе опасный убийца, постарайтесь не появляться на улице в одиночку! — но этот тип может оказаться абсолютно где угодно. И понятно одно: если он сейчас и затаился, то совсем ненадолго.
Кара чувствует жжение в желудке. Вроде бы вот он, гад, прямо под рукой, — но всякий раз преступник оказывается на шаг впереди.
Ей нужно подумать. Кажется безумием, чтобы кто-то мог такое совершить, но она знает, что ошиблась бы, если б сочла такого человека сумасшедшим. Он явно знает, что делает.
Это человек холодный, расчетливый и организованный. Он хорошо изучил полицейскую процедуру и достаточно разбирается в криминалистике, чтобы не оставлять никаких следов, хотя в наши дни любой, у кого есть доступ в интернет и кто посмотрел хотя бы пару эпизодов «Места преступления», прекрасно знает, чего надо избегать. У него есть какой-то план, но какова его конечная цель? Кара не может себе этого даже представить.
В штабной комнате она видит Шентона. Тот уединился за столом в углу, обложившись папками с делами и составляя психологический профиль. Это может дать им что-то, говорит себе Кара. Хоть что-то, что угодно, с надеждой думает она.
Вскоре ей и самой находится занятие, когда возвращается Гриффин с коробкой для улик в руках и встает в дверях ее кабинета.
— Блокноты? — спрашивает она.
Он кивает.
— И видеокассеты. Не хочешь взглянуть?
«Нет, — думает Кара, — вообще-то не хочу». Но отодвигается вместе с креслом от стола и показывает на монитор.
— Чувствуй себя как дома, — говорит она.
К счастью, Гриффин догадался прихватить из квартиры и видеоплеер, и теперь он отправляет Шентона за нужными шнурами. Она ждет, перебирая содержимое коробки — каждый предмет в отдельном пакете. Вытаскивает несколько кассет, изучает этикетки.
— Что, по-твоему, это значит? — спрашивает Кара, показывая Гриффину какой-то номер из шести цифр, размашисто написанный на белой наклейке.
— Один из криминалистов сказал, что это может быть самодельная порнуха.
Шентон возвращается в кабинет с кабелем, и Гриффин подключает его к монитору.
— А цифры — это каталожный код, типа номера заказа.
— Неплохо это
