Книга Грешник - Келси Клейтон

— И ты горячая, так что это помогает, — язвит Джейс, когда я прислоняюсь к нему.

Рукавом я вытираю несколько слезинок, которым удалось сбежать. — Я действительно люблю вас, ребята.

— Мы тоже тебя любим, — отвечает Картер. — Теперь, если бы только мы могли выяснить, что, черт возьми, происходит в голове Грейсона. Кинсли? Серьезно?

Я качаю головой. — Я не хочу говорить о нем.

Он хмурится. — Еще нет?

— Никогда.

***

Я бегу трусцой по улице, спасаясь от всех своих демонов. Мой отец. Кинсли. Грейсон. Чем быстрее двигаются мои ноги, тем дальше они кажутся.

Музыка льется через наушники в мои уши. Действительно, это терапевтически, то, как песня способна заставить вас чувствовать себя намного лучше. Тексты песен — это своего рода отдушина не только для автора песен, но и для слушателя — вроде как мои танцы. Для меня это всегда был способ рассказать историю — справиться с болью в сердце и просто выплеснуть ее наружу.

Я останавливаюсь, когда в моей голове щелкает идея. Когда я разворачиваюсь и мчусь обратно в студию. Я добираюсь туда в рекордно короткое время и врываюсь в комнату. Брейди внимательно смотрит на меня.

— Я хочу изменить наш дуэт.

Он кажется неуверенным. — Ладно? Какую часть?

Я качаю головой. — Все это. Я хочу изменить танец, песню, все.

— Ты что, совсем с ума сошла? Концерт через четыре дня!

Стоя на своем, я уже могу представить танец в своей голове. — Мне все равно. Мне нужно это сделать.

Глава 23

Грейсон

Кинсли сидит напротив меня и разглагольствует обо всем на свете. Разве она не видит, что мне все равно, какого цвета лак для ногтей был на Бекке сегодня? Из-за нее мне трудно наслаждаться моим молочным коктейлем, что действительно кое-что, потому что в этой закусочной непревзойденные коктейли. Тем не менее, я притворяюсь, что слушаю, и киваю головой во всех частях, которые я считаю важными.

Встречаться с ней — это не то, чего я хочу, но я должен. Это необходимый шаг, хотя он создает для меня больше проблем, чем решает. Она из тех людей, рядом с которыми я обычно терпеть не могу находиться, но она единственная, кто может сделать то, что мне нужно. Сделать ее своей девушкой — это не значит держать меня подальше от Саванны, это значит держать Саванну подальше от меня.

Я знаю, что если она будет стоять передо мной и умолять меня поговорить с ней, у меня не будет ни единого шанса. Я сдамся за пять секунд и вручу ей свое сердце на серебряном блюде. Нет, я не могу этого допустить. Держать ее на расстоянии — это лучше для нас обоих.

— Ты должен был это видеть, — ухмыляется Кинсли. — Она выглядела так глупо, стоя там в полном одиночестве, когда мы все уходили. — Бросив на нее смущенный взгляд, она может сказать, что я не обратил внимания. — Саванна. Сосредоточься, Грейсон.

Я качаю головой. — Не надо. Не говори мне о ней.

— Э-э, хорошо, — нерешительно говорит она, делая глоток воды. — Знаешь, если бы я не знала лучше, я бы подумала, что между вами что-то происходит.

— Что, черт возьми, я только что сказал? — Я срываюсь. — Ты просто не знаешь, как слушать? Я сказал, не говори со мной о ней.

Она усмехается и закатывает глаза, берет свой телефон и просматривает его. Внезапно дверь распахивается, и ко мне врывается разъяренная Делейни, за которой следует Тесса, которая бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Грейсон Мэтью.

Вау, у меня проблемы на уровне среднего имени. — Кто тебе это сказал?

— Это не имеет значения. Мне нужно с тобой поговорить. — Взглянув на Кинсли, она уточняет. — Наедине.

— Э-э, извините меня, — дерзит Кинсли. — Не грубо ли это? Разве ты не видишь, что мы здесь заняты?

Лейни пристально смотрит на нее. — Похоже, что меня это, черт возьми, волнует?

И у меня, и у Тессы расширяются глаза. Будучи паинькой с детства, Делейни Каллахан не использует ненормативную лексику, если только она действительно не злится.

Кинсли надувает губы, когда Делейни снова обращает свое внимание на меня. — Грейсон, сейчас же!

— Я бы послушала ее, — советует Тесса. — Она была на тропе войны весь чертов день.

Решив успокоить ее, я говорю Кинсли, что сейчас вернусь, и выскальзываю из кабинки. Лейни бросает последний непристойный взгляд на мою девушку, прежде чем последовать за мной на парковку. Как только мы выходим на улицу, она выглядит так, будто собирается меня ударить.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — Она кричит. — Как ты мог так поступить с Саванной?

— Я ничего ей не сделал, — защищаюсь я, но мы оба знаем, что это ложь.

— Черта с два ты этого не сделал. Я была там в пятницу вечером, собирала осколки, в которых ты ее оставил! — Она делает паузу на секунду, но не дает мне вставить ни слова, прежде чем продолжить. — И потом ты бежишь прямо к Кинсли? Серьезно, Грейсон? Кинсли?

Я поднимаю руки в воздух. — Я должен был, понимаешь? Я, черт возьми, должен был! — Потирая лицо руками, я подхожу и сажусь на ступеньку. — Я не могу заботиться о ней. Не так, как она хочет, чтобы я делал.

— Ты уже делаешь. Если бы ты этого не делал, ты бы не сказал мне, где она живет, — парирует она. — Ты чертовски хорошо знал, что я собираюсь сохранить ее тайну. Так что даже не пытайся играть так, как будто надеялся, что я сделаю за тебя грязную работу.

— Это не имеет значения. Прошлое нельзя переписать, и она не может отменить то, что сделала. Мы никогда не будем чем-то.

Ее брови хмурятся. — Хорошо, мы притворимся, что я знаю, что это значит. — Она проводит пальцами по волосам и вздыхает. — Я просто не хочу видеть, как вы двое выбрасываете то, что создавалось тринадцать лет. Когда мы были маленькими, вы двое были единственным, в чем я была уверена.

Я грустно улыбаюсь. — Тогда все было по-другому, Лейни. Так много изменилось.

— За исключением того факта, что вы все еще без ума друг от друга, — вмешивается Тесса, но как только я смотрю на нее, она поднимает руки в знак капитуляции. — Извини, я сейчас заткнусь.

— Нет! — Делейни спорит. — Тесс права. Я сама видела, как вы двое были друг с другом последние несколько недель. То, как она говорила о тебе. — Она вздыхает. — Это все, что ты надеешься найти, и ты это отбрасываешь.

Из глубины моего горла вырывается стон. — Какого черта ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты признал,