Мы подошли ближе.
– На лбу барельеф Идола, – предостерегающе прокаркала Желчь.
В голосе волнение, переживала.
Я мог ее понять.
Моды задушили появившиеся опасения. Память о стычке, Звездочёте и давлении на голову все еще была сильна. Это подтачивающаяволю память. Удушающая. Гнилая.
Стой, дхал .
Выдохнул.
Я не безоружен. Есть защита.
Накормлен, восстановление запущено.
Он враг. Я воитель . Все достаточно просто.
Столкновение неизбежно. Мы обречены на круг и стычку .
Из-под снежного покрывала торчала только голова, с ссохшейся меткой на лбу.
Само лицо трупа облезлое и старое; кожа на щеках и шее пошла серыми полосами, глаза были закрыты. По общему виду, сложилось впечатление, что он долго Идолом проходил, но опять же дополнительной информации – это дать не могло.
Интерес вызывало следующее: в каких ресурсах и в каком количестве этих ресурсов нуждались тела?
Складывалось ощущение что потребность в пище и воде оставалась, однако для функционирования системы роя, она хотя бы на первых порах должна была быть уменьшенной на порядок. В ином случае рой бы сжигал сам себя. И даже при условии, что Идол чрезвычайно ловок в искусстве управлении волей и администрировании ресурсов организмов, подобное приравнивается к чудесам. С другой стороны, отрезать ресурсный голод полностью уже из разряда вещей за границей обыкновенных чудес. И если выбирать из маловероятного чуда и невероятного нарушения всех возможных законов Гаата, то выбора как бы и не существовало вовсе.
Никаких оснований думать про наличие ресурсных ограничений у меня не появлялось: мы совсем не понимали, что такое Идол и его природа оставалась загадкой. Может чудо чудес и воплощенный слом законов существования – это как раз то, что прекрасно характеризовало его внутреннюю суть.
– Сома? – беззаботно предложила Яла.
Кивнул и мы приняли средство.
В этот раз как и было указано Куртом, не разбавлял. От прямого воздействия – целая ампула каждому. Кроме странного вкуса, который теперь был еще ярче, никаких изменений в себе не почувствовал.
В два движения сгреб снег в стороны с покойника. Убито тело Идола было холодным оружием, дыра в грудине почти сквозная. В один удар – сила уверенная.
– Идти? – спросила Яла.
Она не выказывала беспокойство.
От сомы зрачки ее расширились. В движениях и том как она нелепо мялась на месте, совершенно четко чувствовалось нетерпение.
– Тихо, – приказал я.
Разве Идол не местная страшилка или это особенность ее мировосприятия ?
Скорей второе.
С моего понимания концепта рабства, раб она крайне скверный. Наверное, это характеризует ее как удачно-произведенного человека.
Со своего места насчитал примерно двадцать тел.
Точнее сложно сказать.
Около двенадцати сгрудилось в одной куче с левой стороны. Специально стащили туда. Их могло быть и больше. Я видел двенадцать лиц, но переплетение трупов, небрежность с которой свалили и снежное покрывало добавляли сложность задаче посчитать их.
Нелепо…
Какая необходимость была собирать именно так?
Предупредил Ялу:
– Опасность по левую руку.
Остальные тела разбросаны по округе – видимо, как смерть их застала в сражении.
У некоторых в руках короткие мечи. По округе разбросаны “трубки” из примитив-металла, предки мушкетов – кулеврины. Их я помнил хорошо. То, что злило легко пронести и через обнуление.
Оружие это бестолковое. Стрелять из него тяжело. Попасть куда-то – нетривиальная задача. Однако если устроить внушительный залп из пары десятков кулеврин какой-никакой атакующей способности добиться удастся. Но залп есть залп. Совсем непоказательно. Если два десятка дхалов будут метать камни пока руки не отсохнут – это тоже приведет к впечатляющему результату.
Сделав несколько шагов вперед, разглядел еще кое-что. Ближе к центру побоища, тот, кого в смазанном от снегопада мире принял за мертвеца, оказался вполне живым. Застыл в сидячем положение;
