удовольствие, — сказала Наташка тоже из кухни.
Турка в доме имелась. Старинная медная, черная от нагара. Как раз на две чашки. Заваривая напиток богов и аристократов, я кое-что вспомнил.
— Наташа, скажи только честно. Алиса перестала ходить на тренировки, потому что ты ее выгнала? Я все равно узнаю.
Я чуть повернул голову, чтобы видеть сестру. Наташка напряглась, глаза ее заблестели злостью, как у кошки, которая собралась кинуться, и она прошипела:
— Ага! Что тебе до нее? Втюхался в эту лахудру, да⁈ Я это поняла. А раз так, значит, трогать ее нельзя. Но она ведь воровка! Она в классе воровала, за что была бита.
— Это ты? — повторил я.
— Да нахрен она мне сдалась! У вас это, похоже, взаимное. Она увидела, что тебя нет, и не ходит. Ты придешь — появится.
Не исключено, что Наташа в чем-то и права. Объяснять ей, что каждая исправленная судьба — это, возможно, несколько дополнительных дней на таймере, я не стал. Алиса ведь и правда поглядывала на меня с интересом, а в этом возрасте «есть девушка» и «есть парень» — статус, свидетельство взрослости. Повезло детям, что я не педофил.
— Извини, — погасил я Наташкину злость.
— Проехали, — махнула рукой она. — Вот посмотришь, Гайка донесет Лисе, что ты сегодня есть, и та аж бегом прискачет.
Я разлил готовый кофе по чашкам. Наташка отполовинила свой «Сникерс» и ела, закатывая глаза от блаженства.
— Ты сейчас куда? — спросила она с закрытыми глазами.
— В центр. Набрал вот такого кофе, попытаюсь его сбыть. За сегодня нужно успеть.
— На рынке встанешь? — спросила сестра.
— Нет, пробегусь по ресторанам.
Она поперхнулась и открыла глаза.
— Прямо вот так зайдешь и скажешь — возьмите кофе?
— Именно. И на пробу отсыплю.
— А почем будешь толкать? — заинтересовалась она.
— По пятнадцать. Если возьмут от пяти штук, снижу цену.
Наташка напряглась.
— Можно с тобой?
— Почему бы и нет. Если найдешь покупателя, две тысячи с пачки твои.
— Две? Тысячи⁈ — Она вскочила, не допив кофе. — Хочу!
Половину товара я положил в рюкзак, другую Наташка определила в свою школьную сумку. Мы условились держаться друг друга, потому что сумма на руках будут немалая, и так надежнее. Все-таки вложены деньги инвестора, и их следует вернуть.
Сперва мы направились к бару на набережной, где я договорился о мелком опте. Наташа осталась ждать на улице, я оставил ей свой товар. Переложил шесть упаковок в пакет. Подумал-подумал, оставил все Наташке, взял пустой пакет с пустой же коробкой и открытую пачку, приготовленную на пробу. Сперва нужно проверить заказчика, а вдруг он захочет просто отжать товар и ничего не заплатить?
Наташка молча меня перекрестила. Пока не исчез за дверью заведения, я спиной чувствовал ее настороженный взгляд.
В баре было малолюдно: богатый дедушка с юной пассией, два суровых небритых мужика и четверо шумных иностранцев. Судя по обрывкам фраз, балканские друзья из бывшего соцлагеря. В зале царил полумрак, было душно и пахло едой. Стены, стойку, потолок из шпона украшали искусственные лозы, сверху свисали спирали липучек с мухами, колышущиеся от огромного вентилятора, похожего на вертолетный винт — такой же был в кафе, где нас чуть не отравили.
Бармен Витек — белобрысый, длинный, напоминающий жука-долгоносика — грустил, гоняя муху от бокалов. Муха над ним издевалась. Сидя на хромированной опоре, потирала лапки. Шевеля губам, Витек медленно поднес к ней руку, но муха стартовала ровно за секунду до того, как бармен дернул рукой и сжал пальцы, пытаясь ее поймать.
— Сука! — не сдержался он, остановил на мне ничего не выражающий взгляд.
Похоже, не узнал и вообще забыл о нашей договоренности. Хреново.
— Привет, — улыбнулся я.
Витек свел брови у переносицы. Вспомнил, кто я и зачем явился, но особой радости не проявил.
— Ну, здравствуй. — Он покосился на иностранцев и прошептал так, словно я предлагал ему кокаин: — Принес?
— Почти. Вот, кофе на пробу, чтобы не подумал, что я предлагаю фуфло.
Я достал вскрытую упаковку, где осталось около четверти, отдал ему. Витек спрятал его за стойку и прошелестел:
— Тихо, — а сам крикнул: — Ивановна! Свари кофе!
Женский голос с недовольством задребезжал:
— Из чего я тебе сварю? Из своих слез? Тут осталось на две чашки.
Витек ничего объяснять не стал, сам отнес ей пробник. Вернулся, но прежде, чем мне его отдать, сыпанул себе на ладонь, долго мял, нюхал, пробовал на зуб.
— Хороший кофе, — уверил я. — Все по ГОСТу.
— Тс-с-с!
Молотый кофе в этом заведении был, его как раз пили иностранцы. Скорее всего, ушлый бармен решил подторговывать налево и класть прибыль в карман. Ну а как проконтролируешь, когда нет кассового аппарата и чеки не выдают?
Я вздохнул, уселся за стойку, подперев голову руками.
— Говорю ж: все без обмана. Шестнадцать тысяч — и…
Открылась дверь, Витек глянул на вошедшего и переменился лицом. Сперва взбледнул, потом изобразил улыбку:
— Здравствуйте, Паруйр Георгиевич!
Я обернулся. К стойке направлялся круглый румянолицый армянин, белокожий, с носом-пуговкой. На нем была рубашка цвета кофе с молоком, такие же брюки. Похоже, или хозяин, или кто-то из начальства. Вид у этого мужчины был располагающим, доброе что-то было в его облике… Панда! Он напоминал бежевую панду, только без черных кругов. А вот остановившийся на мне цепкий взгляд первое впечатление мгновенно разрушил.
— Тебе что нужно, пацан? — спросил он почти без акцента. — Тут не подают.
Хотелось отшутиться, что мне бы сто граммов водочки, но я не знал, как у него с чувством юмора. Может, ему предложить кофе? Он точно при деньгах, заинтересован, и может взять крупную партию. Витек особой заинтересованности товаром не продемонстрировал.
— У меня есть немного крутого кофе. Молотого. Произведенного по ГОСТу. Отец из Ростова привез. Вот, предложил, вдруг надо, — прикинулся дурачком я.
Зыркнув на меня волком, Витек расплылся в раболепной улыбке и промямлил:
— И правда хороший кофе! Мы хотели попробовать и вам предложить. А то клиенты, — он покосился на иностранцев, — спрашивают, а приличного или нет, или оно очень дорогое.
— Ага, расскажи, мне предложить собрался, знаю я вас, — проворчал армянин и сел за стойку рядом со мной, обнял меня. — Фуфло загоняешь? — В его голосе прозвучала угроза. — И этот чорт у тебя купить хотэл? Да⁈
Он чуть меня встряхнул. Иностранцы напряглись, повернули головы. Витек побледнел и закатил глаза, мысленно приготовил вазелин, думая, что тупой ребенок его сдаст.
Я помотал головой.
— Ничего он не хотел, на пробу взял. Говорит, с начальником посоветоваться надо.
— С боссом, — поправил меня Витек, воспрянув.
Наклонился через стойку, протянул армянину кофе на ладони — понюхай, мол.
