мимикрировать под людей.
— Триста семьдесят пять, Нарнетт, — сказала она слегка изменившимся голосом. — Моему отцу, хорошо знакомому тебе, о существовании которого мы можешь только догадываться, четыреста шесть лет. Нас обратили во время Великой войны. Те, кто зовёт тебя своей семьёй.
— Ты владеешь эмоциями, странно, — Нарнетт осмотрела девочку, та вела себя куда живее Коленетта.
— Потому что я живу среди вас, копирую вас. Отец — дичок, общается мало, и человеческая речь ему даётся с трудом. Твоя родня с гор не верит мне, что, находясь в обществе людей, мы можем мимикрировать под них. Не верят сотни лет.
— Значит, эмоции ненастоящие, но контролируемые… — задумалась вслух девушка. — А твой спектакль с отцом несколько месяцев назад? Когда он залетел в твою комнату?
— Это правда, — девочка убрала когти, достала и отряхнула от воды вполне детскую ручонку. — Отец хотел позвать тебя к родне. И попросил меня помочь.
— Значит, ты общаешься с отцом? — спросила Нарнетт, взяв для изучения мокрую руку девочки.
— Редко, — отвечала она, пригладив подол платья. — Он ведёт двойную жизнь. Либо при дворе, либо в горах, дома. Мне нравится больше при дворе.
— Но ты растёшь на наших глазах, — удивилась герцогиня. — Как такое возможно?
— Контроль тела, — Табия явно знала, о чём говорит. — В человеческом облике я пройду твой путь, до зрелости. Такой же путь проходят эльфы, после чего становятся бессмертными. Иногда я превращаюсь в подобное отцу чудовище. Тогда процесс старения прекращается. Как ты понимаешь, маленькой девочкой я оставалась все триста семьдесят лет.
— Тебя подкинули к нам специально? Ведь тебя нашли в пустыне, когда мой отец ездил на север.
— Ложь, — девочка покрутила головой. — Твой отец не ездил на север, за горы. Нашли меня в горах.
— Не ври мне, дитя. Я украла в своё время журнал придворного егеря, изучала его часами напролёт. Там он расписывал всё, что происходило с экспедицией моего отца. Он не просто так отправился на север. Он отправился за тобой специально, а не за таинственным артефактом. Значит, он был знаком с твоим отцом или Эндаррией.
— Мне неведомо это. В дела взрослых я не вмешиваюсь.
— Тебя нашли солдаты… — вспомнила Нарнетт. — Тебя показали отцу. И он решил — девочка останется у нас. Знал ли он, что ты чудовище?
Табия помотала головой.
— Зачем ты здесь? Почему не бежала домой?
— Мне нравится чувствовать себя живой, — Табия по-детски повертела ножками. — Быть среди людей.
— Вы не испытываете настоящих эмоций. Не лги, дитя.
— Не всё ты знаешь о нас, тётушка. Рассказать тебе сказку?
— От ваших сказок меня воротит, — ядовито выдавила Нарнетт. — Иногда… Иногда мне так хочется, чтобы в моём подчинении был весь пул самых сокрушительных чародеек королевства. Ласточка, Северная Гроза, Гривоносица, госпожа Эйбаульская. Я бы обрушила на ваши головы горную твердь, сравняла бы ваши руины с землёй.
— И открыла бы доступ в королевство врагу куда более опасному, чем мы, — девочка вновь блеснула огоньками в глазах. — Просто враг этот спит вековечным сном, лишённый силы.
— Ольта, прости… Из-за меня тебя подвергли мучениям…
— Тётушка, не печалься из-за тех, кого уже не вернуть, — Табия показала пальцем в сторону. — Смотри, кто-то идёт!
По дороге трусила Мальция, одна из фрейлин, окружали её испуганные служанки. Девушка остановилась, прореверансировала и, тяжело отдышавшись, сказала:
— Моя герцогиня, к вам письмо!
— Графы? — едва не вскочила Нарнетт.
— Нет, маркиз де Пуньяк! Госпожа, дело в том, что…
— Мальция, выбрось это письмо. Не вздумай вскрывать и отвечать ему. Этот ублюдок безумен, — на этих словах Нарнетт фрейлина пугливо прижала ладонью уста, взглянув на Табию, она удивилась весьма наигранно.
— Нет смысла, ваша светлость, — сказала Мальция. — С письмом его святейшество изволили прибыть сюда…
— Ох, милостивые боги… — Нарнетт подняла взгляд на тёмное небо. — Я не приглашала его на бал. Где он?
— Остановился в палатах для гостей, в южном крыле. Просил передать письмо вам весьма срочно.
— Поняла. Ты свободна.
Девушки поклонились и скрылись на соседней аллее.
— Хочешь, я перегрызу ему глотку? — спросила Табия, игриво ухмыляясь.
— В моём дворце ты никого не тронешь, поняла меня, маленькое чудовище?
Девочка улыбнулась. Мелкими клыками.
— Тебя тянет к чудовищам, — сказала она, спрятав клыки. — Почему ты боишься признаться себе в этом?
— Откуда ты знаешь?..
— Инстинкт. Инстинкт не спрятать даже в человеческом облике. И я следовала логике. Ведь ты часами проводишь время в одиночестве. Даже со мной видишься чаще, чем с Коленеттом.
— Лгунья… — Нарнетт начала нервничать. — Как и все вокруг, ты жалкая лгунья!
— Тогда почему ты не прогоняешь меня, пока я не начинаю надоедать тебе?
Нарнетт прикусила губу. Злобно повертела головой, словно искала оружие против нахалки. Кроме цветов, не нашла ничего.
— Всё же я позволю себе заняться маркизом, — Табия продолжала не замечать исходящую от «тётушки» агрессию. — Не кажется ли тебе, госпожа, что он слишком староват для тебя? Я молчу про то, что он довольно рано похоронил Эрлиста.
— Вон отсюда, — сквозь зубы процедила Нара. — Иначе я свяжу тебя и оставлю на съедение твоим прокажённым родственникам.
Девочка не ответила ни словом, ни действием. Слетела с бортика фонтана пушинкой и побежала прочь.
Нарнетт продолжила общение с отражением. Её сестра-близнец вернулась, тоскливо посматривала на Нару двумя лавовыми рубинами. Сестра была осуждающе спокойна, словно разочаровалась в своей живой копии. Только она знала, что задумала Нарнетт. И Нарнетт научилась контролировать силу воли, чтобы вторая сущность не мешала ей.
***
На балу она танцевала попеременно то с Мэльданом, то с Жарнором, то с бароном Алверсом, одним из верных ей. Пары сходились и расходились, тугие корсеты и красочные сюрко наводили круги друг с другом. Слуги едва успевали менять графины и доливать вино, коньяк, соки и эль. Подносы с закусками опустошались так быстро, словно герцогство вело с ними давнюю войну, которую хотелось закончить как можно быстрее.
Когда маршал двора объявил о перерыве, флейтисты и арфисты прекратили мелодию. Гости разошлись по углам, кто-то проводил время за светскими беседами в центре зала. Нахалы осмеливались обжиматься прямо на людях, явно приняв на грудь слишком много. Нарнетт присела в стороне и заметила двух тесно примкнувших друг к другу юнцов, кажется, мелких баронетов, что не умели воевать и занимались домашним хозяйством. Для её двора это было в диковинку. Для двора столицы королевства, где она не бывала после свадьбы с Эрлистом, — обыденностью.
Она осторожно сняла маску с перьями, достала зеркальце. Кажется, белок глаза потихоньку приходил в норму, стало меньше красных ниточек.
— Вы танцуете, ваша светлость? — прозвучал необычайно знакомый бас.
Герцогиня подняла взор — увидела худощавого великана с
