интересы пересекались.
Как мы видели, исторически первые модели построения прогнозов нашли широкое применение в сфере страхования. Прогнозирование стало одним из самых успешных методов предсказания будущего. Есть одно «но». Такого успеха удалось добиться, оставив всякие попытки предсказать будущее отдельных индивидуумов. Мы можем быть с большой долей вероятности уверены в том, что знаем, сколько процентов той или иной категории граждан попадут в аварию, заразятся определенным заболеванием или станут жертвами ограбления. Многие механизмы социальной сферы, от здравоохранения до охраны правопорядка, основаны на такого рода моделях[459]. Чего мы не можем, так это конкретно назвать тех, с кем это случится. А ведь именно это волнует нас в первую очередь – если, конечно, мы не страховщики, не медицинские управленцы и не полицейские.
Ранние попытки предсказать поведение общества, особенно его демографию, при помощи математических моделей относятся к 1650‐м годам. Во второй половине XIX века благодаря усовершенствованию методов сбора информации и развитию специальных направленных на это институций их стали применять к целым нациям и экономикам. Но того положения, которое они имеют сейчас, им удалось добиться благодаря изобретению компьютеров: теперь, стоило только написать алгоритм или код, можно было обрабатывать колоссальные объемы информации с невероятной скоростью, раз за разом повторять эту операцию при очень маленьких затратах.
Некоторые модели не просто позволяют своим создателям и всем, кто ими пользуется, влиять на развитие тех факторов, которые наблюдают при их помощи. То есть, конечно, делают они и это; но иногда идут еще дальше и позволяют продумать стратегию взаимодействия между разными лагерями, лагерем людей и лагерем машин (компьютеров). Такие модели называют военными играми. Прусские/немецкие военные первыми начали развивать и систематически использовать их в середине XIX века, чтобы понять, как могут выглядеть войны будущего. Позднее этот метод взяли на вооружение и другие армии мира. После Второй мировой войны предпринимались попытки применить военные симуляции в других сферах – например, в бизнесе, где, если учесть их акцент на вычислениях, им прочили большое будущее, почти не утруждаясь проверить их на практике. Метод военных симуляций использовали и в политике, где ему нашли применение в качестве тренажера, однако в предугадывании будущего он оказался менее эффективен.
Каждому из этих методов сопутствовала большая шумиха. Заявления, которые делались с опорой на них, порой были достоверны и обоснованны, но порой содержали в себе долю лукавства или откровенное мошенничество. Недобросовестности в предсказаниях сегодня так же много, как было во времена Секста Юлия Фронтина, советовавшего полководцам повышать мораль своих войск при помощи особого вида ворожбы.
Осознавая это, следует не забывать то, о чем предупреждал современник Дарвина Альфред Рассел Уоллес:
В интересах правды, чтобы всякая доктрина и верование, какими бы уважаемыми или священными они ни казались, время от времени призывались к ответу и подвергались необходимости сражаться за выживание всеми теми аргументами, которые есть в их распоряжении. Исключения не следует делать и для тех верований, которые породила современная цивилизация и которых поколениями придерживались просвещенные массы, поскольку оттого их легче принимают на веру[460].
17. ПОЧЕМУ ПРЕДСКАЗЫВАТЬ БУДУЩЕЕ ТАК СЛОЖНО?
Как гласит известное изречение, которое приписывали многим, начиная с Марка Твена и заканчивая Нильсом Бором: «Предсказывать сложно, особенно когда речь идет о будущем». Доказательством того, что это высказывание было верным и по-прежнему сохраняет свою актуальность, служат нескончаемые поиски способов заглянуть в прошлое. Вновь повторю, что в мои задачи не входило обсуждение проблем, присущих каждому из этих методов. Все методы – и в особенности современные, сложно устроенные – имеют как преимущества, так и недостатки. Время от времени последние перевешивают: возникает то, что называется «черным лебедем»[461], – событие, не подчиняющееся общей логике. Его невозможно было предсказать, а его последствия могут оказаться катастрофическими. Вероятно, так случается потому, что, для того чтобы пророчество сбылось, верными должны быть как предположения, так и детали, на которых оно построено. Либо же ошибки должны корректировать друг друга.
Заглянуть в будущее сложно, но есть определенные области будущего, в которые заглянуть еще сложнее прочих. При прочих равных существуют три фактора, влияющие на степень сложности предсказаний. Во-первых, чем выше роль психологических и социальных факторов в отношении к физическим в формировании как настоящего, так и будущего состояния изучаемой сферы, тем сложнее будет предсказать ее изменения. Верно и обратное: чем выше роль физических факторов, тем легче сделать предположение о будущем. Однако есть по меньшей мере два больших исключения из этого правила. Первое – это погода. Действительно, современные методы построения прогнозов погоды стали гораздо точнее по сравнению с самыми ранними и грубыми разработками в этой области, существование которых сделало возможным изобретение телеграфии. Однако до сих пор надежный прогноз может быть сделан лишь на неделю вперед. А также не существует никакой гарантии, что погодные условия не переменятся в одночасье самым непредсказуемым образом; поэтому многие метеорологические станции переключились на почасовой прогноз[462]. Второе исключение – землетрясения: многолетние исследования в этой области не привели к сколько-нибудь значимым результатам. Действительно, о том, что в некоторых областях повышенная сейсмоактивность, было известно веками; но в этих областях землетрясения могут возникнуть когда угодно, без предупреждения. Еще не открыт метод прогнозирования землетрясений, который доказал бы свою эффективность, а заявления ученых в лучшем случае противоречивы[463].
Во-вторых, это вопрос деталей. Чем больше деталей в предсказании, тем выше вероятность, что оно окажется ложным. По этой причине футурологи, начиная с древнегреческих оракулов, зачастую ограничиваются тем, что лишь очерчивают общий контур будущих событий. По этой же причине были изобретены вероятностные методы. В-третьих, как правило, чем дальше то будущее, в которое мы пытаемся заглянуть, тем сложнее ведущая к нему цепочка событий и тем меньше точность наших предсказаний. Из таких рассуждений в 1940‐х годах родилось выражение «прогнозируемое будущее», и, как показывает сервис Google Ngram, с тех пор его стали использовать все чаще и чаще. Впрочем, зачастую под «прогнозируемым будущим» скрывается какая-нибудь бессмыслица или недостаток воображения («изменение без изменений», как это принято называть) или и то и другое.
Здесь я хотел бы рассмотреть сложности, которые встречают все методы без исключения, а именно: те, которые объясняются человеческой природой; те, которые коренятся в понятии будущего; те, которые случаются из‐за размытости формулировок предсказания; те, что связаны со временем; и, наконец, те, что происходят из разницы между неизвестным и известным будущим. Ниже я дам пояснение к каждому из пяти названных препятствий.
Начнем с того, что человеку присуще получать
