«навязывания его». Только в этом случае юношество сможет ощутить «мировоззрение как форму выражения личного бытия».
В связи с высокими требованиями к профессии учителя возникает важнейший вопрос о его подготовке. Прежде всего, по мысли Гессена, необходимо выяснить, есть ли у будущего педагога задатки для образовательной деятельности, то есть «любовь к ребенку и любовь к ценностям науки и искусства». Без этого базиса успешная работа в школе, общение с детьми просто невозможны. Все соглашаются с тем, что учителю необходима серьезная теоретическая подготовка, дающая возможность квалифицированно разбираться в предмете преподавания. Даже учителя начальных классов, от которых часто не требуется наличие высшего образования, в связи с прогрессом школьного дела должны будут иметь «законченное университетское образование».
В обществе существует определенная недооценка собственно педагогического образования, однако в действительности оно очень важно, так как позволяет «защитить принятые решения и предупреждает от упрощенного и независимого “открытия Америки”». Учитель не может также игнорировать методику преподавания своей дисциплины и «психотехнику»: это «помогает ему реализоваться». В то же время педагог должен понимать, что «не существует универсальной панацеи», которая решает все образовательные задачи. Подобная «наивная вера» часто «ломает жизнь и наносит тяжкий ущерб, поскольку всегда несет разочарование»[389]. В силу этого опытный преподаватель, понявший, что «нашел свое призвание», может чаще «осмеливаться на эксперименты», то есть на реализацию своего творческого потенциала. При этом изучение предшествующего педагогического опыта помогает ему избежать «ненужных экспериментов и разочарований».
Наконец, у учителя возникает необходимость в периодическом повышении квалификации (так остро эта проблема ощущается еще только в одной – врачебной профессии). При этом сама переподготовка должна осуществляться в двух формах: каждые пять лет учителю необходимо проходить кратковременные курсы, а раз в десять лет получать «годичный оплачиваемый отпуск, чтобы освежить свой ум в атмосфере академической учебы»[390].
Итак, подготовка учителя – это сложный и трудоемкий процесс, и она не может обойтись без университетских педагогических факультетов или специальных учебных заведений, в которых осуществляется данный вид образования. В этих учебных подразделениях, по мнению С. И. Гессена, необходимо иметь следующие кафедры: 1) педагогической физиологии, физического воспитания и школьной гигиены; 2) педагогической психологии, психопатологии ребенка и специальной педагогики; 3) педагогической социологии и социальной педагогики; 4) педагогики в узком смысле слова (как прикладной философии), дидактики различных учебных дисциплин, как научных, так и творческих; 5) истории педагогики, которая включает в себя историю образовательных институтов и педагогических учений; 6) организации школьной системы и администрирования, финансов и школьной статистики[391].
Перечисленные дисциплины составляют «общий минимум», являются базисными для педагогической деятельности; в то же время «возможно углубленное изучение того или иного раздела педагогики сверх названного перечня», когда речь идет о той или иной специализации.
Предложенные к изучению будущими учителями дисциплины дают не только психолого-педагогическую подготовку, но и содержат другие необходимые знания. В этой связи призывы ряда современных чиновников к закрытию педагогических университетов, так как якобы любой человек, окончивший вуз, после кратковременной подготовки может работать учителем, выглядят как проявление некомпетентности в образовательной сфере. Напротив, по убеждению С. И. Гессена (а он писал свои труды в первой половине ХХ в.), технический и научный прогресс потребует совершенствования как теоретической, так и практической подготовки педагога, а для этого необходимы специальные учебные заведения.
Наконец, еще одна проблема, которую С. И. Гессен активно обсуждает, – это вопрос о «национальном образовании». Он отмечает, что эта тема обычно связывается с консервативными кругами, и приводит имена М. Н. Каткова и Д. А. Толстого, которые «боролись за придание среднему образованию национального характера посредством… классических языков»[392]. Однако в действительности названные деятели насаждали западную систему образования: по меткому замечанию В. В. Розанова, в гимназиях вводится «не столько классицизм, сколько германизм». Поэтому, хотя и декларировалась «самобытность русского народа», в то же время не давалось «никакого конкретно-самостоятельного историко-активного задания русскому государству»[393].
О необходимости национального образования писали А. С. Хомяков, К. С. Аксаков, К. Д. Ушинский, В. В. Розанов и др. Однако для С. И. Гессена рассуждения «славянофильской метафизики о самобытной душевной субстанции, составляющей характер народа», являются несостоятельными. С его точки зрения, выявление специфики того или иного национально-образовательного процесса всегда носит поверхностный характер, оно исходит «из одностороннего, исключительно на прошлое направленного взгляда». В реальной же жизни развитие нации есть «не простое выявление какого-то готового начала, но непрерывное развитие», которое не может «быть выражено каким-нибудь одним “принципом”. Нация никогда не закончена, но всегда творится»[394]. Одним из элементов этого творчества является приобщение нации к образованию, опирающемуся на универсальные ценности и общечеловеческие начала. Конечно, С. И. Гессен не отрицает необходимости «организации школ для национальных меньшинств в государстве», преподавание в которых осуществляется на родном языке, но это не отменяет его главного вывода о том, что «народность не является высшей целью образования, она лишь следствие и естественная форма хорошего образования»[395].
Итак, согласно изложенной концепции усвоение человеком ценностей мировой культуры автоматически делает его и укорененным в национальные традиции, то есть процесс образования идет от общего к частному. В действительности, на наш взгляд, просвещение должно начинаться с приобщения к национальным традициям, к отечественной культуре. Н. А. Бердяев прав, когда подчеркивает, что общечеловеческие ценности можно усвоить лишь «через национальную индивидуальность», ибо «культура никогда не была и никогда не будет отвлеченно-человеческой, она всегда конкретно-человеческая, то есть национальная»[396]. Более того, общечеловеческими ценностями становятся не какие-либо абстракции – они являются «вершиной национального творчества».
Конечно, достижения естественных наук, технические изобретения легко усваиваются всеми народами, так как носят «отвлеченно-человеческий характер», но это не отменяет того факта, что существуют «коренные мировоззренческие начала», определяющие и ценностную ориентацию личности, и образ ее жизни. Они неразрывно связаны с органическим развитием нации, генезисом национального самосознания и сохранением исторической памяти. Без усвоения этих начал нельзя считать человека ни образованным, ни воспитанным. Более того, с важностью формирования национального самосознания соглашается и С. И. Гессен. Противореча в определенной мере своим собственным тезисам, он утверждает, что творчество, в том числе и в образовательной сфере, плодотворно лишь тогда, когда оно «субстанционально», то есть «вытекает из народного духа». Мыслитель соглашается с тем, что «искусство, право, религия в величайших своих достижениях глубоко национальны»[397]. Отсюда все-таки более логичным является рассмотрение национальной формы просвещения как элемента не только необходимого, но и первичного по отношению к глобальному процессу образования. В то же время можно поддержать позицию философа, осуждающего «последовательно проведенный национализм». Такая политика в образовательной сфере приводит к изоляционизму, к
