получаемое удовольствие — он может говорить "мне это нравится, потому что…", а дальше начинается белиберда. Он может как угодно рационализировать своё поведение и свои ощущения при этом, но в большинстве случаев будет далёк от истины, от реального понимания, почему он совершает данное действие.
Вспомним пример с другом моего детства и его "нравится" в отношении бильярда и классических костюмов с галстукамиИмеется яркое пристрастие к явлению, но нет осознания его причин. Потому может оставаться одно лишь "нравится", либо может снабжаться рационализациями типа "нравится, потому что", но все эти "потому что" на деле будут откровенными домыслами.
Маленького мальчика, стремящегося быть не хуже всех и стремящегося доказывать другим, что он такой же, понадобилось всего лишь сводить в баню и показать ему атрибуты взрослых мужчин, чтобы годы спустя это обусловило у него возникновение интереса к галстукам и бильярду — вот так формируется это пресловутое "нравится" . Вот таким витиеватым и сложным образом формируются увлечения жизни.
"…столкновение с внешним миром, будь то в форме негативного эмоционального опыта, будь то вследствие распространения желания на запрещённые культурой вещи, […] становится неизбежным и влечёт за собой метаморфозу влечения" (Адлер, 2002).
Следует акцентировать внимание на вышеприведённом разъяснении, которое А. Н. Леонтьев давал относительно связи мотива и эмоции. Суть его воззрения заключается в том, что эмоция не является причиной какой-либо данной конкретной деятельности. В простонародье ведь считается, что "я делаю что-то, потому что мне нравится это делать; я испытываю при этом положительные чувства, потому и делаю". То есть в обыденном понимании эмоция сама по себе является как бы движущим фактором для какой-то деятельности, эмоция является непосредственно самим мотивом (делаю, потому что нравится). Но Леонтьев совершенно справедливо замечает, что эмоция — это лишь сигнализация из глубин психики, что реализуется какой-то наш мотив (как правило, скрытый от нас самих). Иными словами, мы делаем нечто не потому, что нам это нравится, а совершенно иначе — нам это нравится, потому что, делая это, мы реализуем некий неосознаваемый мотив, приближаемся к некой неосознаваемой цели.
Перефразируя: у человека есть некая цель, которая возникла в ходе жизни, она побуждает его к разного рода деятельности, которая будет способствовать достижению этой цели; и вот когда человек принимается осуществлять деятельность, необходимую для реализации своего мотива, тут и возникают положительные эмоции. Как сигнализация о том, что мотив осуществляется, цель потихоньку достигается.
Это очень важные мысли, на самом деле.
Если вы останавливаетесь в своих суждениях на том, что занимаетесь чем-то, потому что вам это нравится, значит, вы себя совершенно не понимаете, не осознаёте своих истинных мотивов. Понять, что именно вам нравится — это оказаться лишь на полпути к пониманию себя.
Главное — как раз понять, почему нравится? А на этот вопрос уже сложнее ответить. Невероятно сложно. И в большинстве случаев ответ будет неверным.
Человеку ничто не нравится на пустом месте. Любое его "нравится" имеет свои корни в его жизни, в его детстве, в самых глубинах формирования его психики, поскольку "нравится" возникает там, где реализуется неосознаваемый мотив. Именно так. А эмоция — это лишь сигнализация о том, что ты всё делаешь правильно, что ты на верном пути к достижению цели.
Очень редко случается так, что человек действительно понимает истоки конкретного своего желания (не имеет значения, идёт ли речь о любви к красному цвету, шоколаду, сексу или научной деятельности). Но опыт показывает, что это самое "редко" настолько редко, что не случается почти никогда.
"Если мы расчленим мотивы на актуально сознаваемые и актуально не осознаваемые, то мы получим такое деление: огромный класс актуально не осознаваемых мотивов — большинство — и узкий круг актуально сознаваемых мотивов. Я бы сказал, почти чрезвычайные ситуации" (Леонтьев, 2007).
Понимание того факта, что в бессознательном присутствуют желания, совсем не совпадающие с сознательными ("взрослыми") желаниями человека, или же просто им неосознаваемые, является превосходной почвой для размышления над природой всего человеческого поведения. Невозможно построить приемлемую модель психики человека без учёта категории бессознательного. Оно необходимо, если мы действительно хотим наиболее полно понять психологию вида Homo sapiens.
Таким образом, в связи с наличием символической интерпретации можно сказать, что если какой-то мотив не до конца (либо вообще совершенно) не реализуется в прямом действии, в прямом своём виде (в силу запретов либо по каким другим ограничениям), то мы будем сталкиваться всё отчётливее с символической реализацией этого мотива. Данный аспект позволяет подходить к пониманию всякой деятельности человека точно так же, как и к пониманию сновидений или галлюцинаций. Иными словами, деятельность человека и все его увлечения подлежат такому же толкованию, что и сновидения и галлюцинации.
Прямая интерпретация и интерпретация символическая — вот уже два типа интерпретации, которые мы можем выделить у человека. А значит, соответственно же, наряду с прямой и символической интерпретациями мы можем выделить и два типа реагирования на них — реагирование прямое и символическое, что означает, что мотив может осуществляться как в прямом действии, так и в символическом виде. Это очень важный момент.
Только благодаря этим двум подходам будет возможно проработать все взгляды на прижизненное (опытное) формирование всех аспектов психики и поведения человека.
* * *
P.S. Ищете также другие книги автора, среди которых:
Соболев П. Ю. "Мифы об инстинктах человека". Будут развеяны многие, в обывательской среде успевшие стать бесспорными, мифы о врождённых аспектах человеческой психики и поведения. На множественных примерах из зоопсихологии и психологии будет показано, что поведение человека (и даже всех высших обезьян) в корне отличается от поведения прочих животных видов и формируется в ходе опыта, а не задано генетически. Основная дискуссия развернётся со сторонниками социобиологии и эволюционной психологии, критике будут подвергнуты не только работы авторов-популистов как Дольник и Новосёлов, но и именитых учёных-антропологов и биологов (как М. Л. Бутовская и Марков А. В.).
Соболев П. Ю. "Миф моногамии, семьи и мужчины". Науке до сих пор неизвестна природа брака. Существующие гипотезы о происхождении союза мужчины и женщины имеют много слабых мест, и в этом плане на фоне прочих приматов человек продолжает оставаться уникальной обезьяной. С опорой на обширные научные данные в книге предложен новый взгляд и утверждается, что доисторическое рождение брака было обусловлено не какими-то биологическими факторами (гипотеза достоверного отцовства) или экономическими (передача имущества по наследству), а идеологическими: брак стал следствием однажды возникшего мужского господства и был призван это господство укрепить. Брак — древний механизм подчинения женщины.
Помимо этого
