без дела. Это – если речь идет о реально существующей фигуре, а не о том, что под одной фамилией, под одним псевдонимом скрывались две, три, четыре совершенно разные личности, что тоже возможно. И вот в 1942 году он, Кузнецов, оказывается заброшенным по линии ведомства Судоплатова на Западную Украину, в Ровно. Задачи отряда Дмитрия Медведева, к которому был прикомандирован агент Кузнецов, были сугубо террористическими. Он не был разведчиком. Его попытались переподготовить на ликвидатора. Сугубо одноразовые задачи – убийства всех, кто возглавлял оккупационную администрацию Украины, которая располагалась в Ровно. Одно из покушений сорвалось, хотя Медведев сообщил, что агент “вышел на операцию”. И был получен приказ из Москвы: за неисполнение агента такого-то расстрелять. Москве было доложено, что он расстрелян. Но, зная, как меняются настроения начальства, или по каким-то иным соображениям Медведев потянул с исполнением приговора, хотя очень хотел – он Кузнецова буквально ненавидел, так как тот несколько раз сильно подставил Медведева перед Москвой. Все лето 1943 года и часть, видимо, сентября Кузнецов был вне поля деятельности: в Ровно не появлялся, сидел под замком в землянке – на всякий случай. Потом Кузнецов вновь был направлен в Ровно как ликвидатор, но он никогда не вращался в тех кругах, откуда он мог почерпнуть какую-либо информацию. Судя по доступным достоверным данным, он появлялся в Ровно буквально на сутки, исчезая в тот же день. С кем, какие связи можно при таком образе жизни установить?».
Историк и журналист, эксперт в области военной и внешней политики СССР 1930–1940-х годов Владимир Воронов в интервью «Радио Свобода», данном 1 декабря 2013 года (к 70-й годовщине завершения Тегеранской конференции), отвечая на вопрос о немецком заговоре в 1943 году в Тегеране и опубликованном Судоплатовым материале, высказал мнение, что «Судоплатов об этом “покушении” впервые мог узнать только в 1948 году – после того, как по распоряжению Лаврентия Берии была опубликована серия изданий, в которых проводилась легенда о том, что усилиями подчиненных Берии было предотвращено эпическое покушение на товарища Сталина. Все эти материалы были подготовлены к предстоящему 70-летию Сталина. А потом эта тема заглохла до 1968 года, до 25-летнего юбилея Тегеранской конференции».
Но как уже говорилось выше, существует версия, что опасность покушения была несколько преувеличена по указанию Сталина именно для того, чтобы убедить Рузвельта поселиться в советском посольстве, поскольку такая ситуация давала советскому вождю возможность более свободно общаться с американским президентом. А возможно это намерение было взаимным, то есть Сталин и Рузвельт вполне осознанно желали пообщаться без английского премьера.
«Я впервые видела Иосифа Виссарионовича Сталина. Однажды утром он пришел навестить Рузвельта и узнать, как тот себя чувствует. А переводчиков не было. Я там оказалась. Сталин говорит: я могу к нему пройти? Я зашла к Рузвельту, спросила – пожалуйста! Я оказалась, таким образом, с утра между двумя лидерами государств антигитлеровской коалиции. Разговор начался с простых вопросов Сталина к Рузвельту: как вы себя чувствуете? как вы спали? Президент США отвечал: да я спал хорошо, мне здесь все нравится, но с утра в пруду квакали лягушки – я никак не мог заснуть. Я повернулась, смотрю на Сталина и от сильного волнения забыла, как будут “лягушки” по-русски. Говорю: Иосиф Виссарионович, те маленькие зеленые животные, которые так квакают в пруду, не давали президенту Соединенных Штатов спать…»
З.В. Зарубина, переводчик на Тегеранской конференции (опубликовано: Политический журналъ. 2004. № 12(15)).
В воспоминаниях отвечавшего за личную охрану Сталина начальника 6-го Управления НКГБ СССР генерал-майора Николая Власика отмечено: «Сталин вообще очень внимательно и тепло относился к Рузвельту, ценя, видимо, в нем ту искренность и доброжелательность, которую он проявлял в течение всех переговоров. Однажды во время обеда, который проходил в советском посольстве, Рузвельт похвалил советское шампанское, которое ему очень понравилось. Запомнив это, Сталин после обеда поручил мне тут же отправить Рузвельту ящик шампанского».
Но понятно, что, усилиями советских спецслужб в апартаментах, предоставленных американской стороне, была установлена аппаратура для прослушивания, что позволило Сталину получать максимум информации о переговорных планах Рузвельта. Хотя не факт, что американские спецслужбы никак не предполагали такой возможности.
За организацию прослушивания отвечал молодой инженер Серго Берия, сын Лаврентия Павловича. Соблюдение секретности было настолько строгим, что он узнал о своей задаче и месте назначения, уже находясь на борту самолета, взявшего курс на Тегеран.
Штурман Сталина
Маршрут для самолета, в котором в Тегеран прилетел Сталин, выпало прокладывать Герою Советского Союза С.Ф. Ушакову, впоследствии генерал-полковнику авиации. Сергей Федорович неоднократно летал даже ночью сквозь горные ущелья без применения каких-либо средств навигации. В решающий момент это позволило совершить полет без единого выхода на связь. Самолеты без каких-либо официальных церемоний приземлились на охраняемой советскими военными части Тегеранского аэропорта.
В то же время был проведен отвлекающий маневр. От советской границы к Тегерану двинула автоколонна, в легковых машинах окна были прикрыты шторками. Не только местные жители, но и представители делегаций союзников были уверены, что Сталин находится в одной из этих машин. О его нелюбви к полетам (вполне объяснимой не всегда надежной авиационной техникой того времени) было хорошо известно.
Результатом стало то, что даже в знаменитом художественном фильме «Тегеран-43», прозвучали слова о том, что, мол, так и осталось неизвестным, как Сталин прибыл в свою резиденцию.
В своих мемуарах, вышедших еще в советское время, Ушаков писал об этом знаменательном полете, отмечая, что никто из летчиков, включая его самого, не получил информации, кто будет на борту. Сообщили о полете «в США по восточной трассе», что было отражено в документах. А потом командующий АДД А.Е. Голованов сказал, что на самом деле придется лететь в Тегеран через Сталинград и Баку. Но это сугубо секретная информация. Штурманов вызвали на аэродром вечером, Ушакову было поручено провести с ними инструктаж. После этого всех оставили ночевать тут же в штабе.
О дальнейшем Ушаков вспоминал так: «Утром погода испортилась окончательно. Горизонтальная видимость не превышала 300 метров, высота облачности – 60 метров. Кроме того, аэродром покрылся тонким слоем льда. Александр Евгеньевич прошагал с летчиками всю взлетную полосу, посмотрел на часы и сказал:
– Продумайте, как будете взлетать в этих условиях. Я взлетаю первым. Полет по маршруту – согласно вашему решению.
Его что-то сильно торопило, так как условия для взлета были исключительно сложными, если не сказать больше.
На разбеге нас несколько раз так заносило, что летчики едва успевали парировать развороты моторами и сохранить общее направление взлета. Не знаю почему, но Александр Евгеньевич решил лететь под облаками. Мы чуть ли
