— Когда ты собиралась сказать мне, что ты не человек, Мая? Или, может, все-таки Миари? Я ведь не слепой и не глупый. Да, признаю, что поначалу списывал многое на то, что оборотни были в твоих предках, но… Почему?! — он не рычал и не кричал. Так глухо, так отчаянно-устало это прозвучало, что я вскинулась, приподнимаясь.
Открыла глаза, сталкиваясь с горящим льдистым взглядом. Что ему ответить, если сейчас и самой все эти игры кажутся неимоверно глупыми? Зачем я все это затеяла? Как будто попав в волчий замок разом сбросила лет десять, превратившись в свою юную безголовую копию.
— Теперь уже и не знаю, — призналась, — криво усмехнувшись, — это было глупо, милорд…
— Эрен.
— Вы уверены? — нахмурилась.
— Ты. И да, уверен, что к своему будущему мужу ты имеешь полное право обращаться на “ты”, кошка.
— Вот так?
— Да, — мягко обласкал чужой взгляд, пройдясь пером по телу, — но все-таки даже у самой последней глупости чаще всего есть причина. Почему? — он смотрел серьезно, требовательно, но не давил в этот раз. Я оценила.
— Потому что мне хотелось, чтобы ты полюбил меня-человека, а не меня — ценную самка клана оборотней. Глупо, знаю. Все хотелось, чтобы любили меня настоящую, а получилось, что придуманный образ…
— Тссс, — теплый палец прижался к губам.
— Кошка, ты самая настоящая из всех, кого я только знаю, поверь. Тебе не приходило в голову, Мая, что заинтересовался тобой, очаровался тобой, полюбил тебя именно благодаря твоей двойственной природе? Именно потому, что ты считала себя человеком, но кровь оборотней никуда не денешь…
— Но…
— Ты не ненавидела нас. Не боялась. Не пыталась получить выгоду. Ты принимала нас всех так же, как и своих приятелей из людей. Скажешь, нет? — внимательный взгляд искрящихся глаз.
Если рассматривать это с такой точки зрения… Змей, а не волк и или кот! Вон как все развернул!
— Если бы ты была чистокровным человеком, прости, Мая, но ты была бы другой. Возможно, такой же прекрасной молодой женщиной, умной, сильной и целеустремленной, но… человеческой. Это не плохо, — оборвал он мой зарождающийся протест, — просто и характер, и психология были бы иными. У тебя были бы другие родители, ты росла бы в полноценной семье и вся жизнь твоя была бы совсем иной. Так какой смысл обсуждать то, чего не было? Скажешь, я не прав? — острый коготь прочертил дорожку по горлу и спустился ниже.
— Хочешь сказать, что я не была бы той женщиной которая тебе… понравилась? Мы рождаемся теми, кто мы есть, и я зря цеплялась за свою мнимую человеческую природу? — усмехнулась, запуская пальцы в гладкие светлые пряди чужих волос. Какие же мягкие…
— Правильно… — его горящие глаза так близко.
Ноздри подрагивают, словно Вайре принюхивается.
Он склоняется ниже — и неожиданно накрывает ладонями мою грудь, поглаживая. Становится жарко. По телу прокатывается дрожь, меня встряхивает, бегут мурашки. А он, не давая опомниться, уже целует шею. Ласкает языком — жадно, нежно, проходится по ушной раковине, заставляет меня податься навстречу, опираясь на подушку.
Его пальцы скользят по ткани легкого домашнего платья, в которое меня успели переодеть, легко задирают подол, поглаживая обнаженную кожу.
— Такая податливая, страстная, ласковая…
Зубы прикусывают губу, заставляя мои собственные губы приоткрыться, язык проскальзывает внутрь. Меня целуют жестко, лишая воздуха, жадно, отчаянно страстно. Так утопающий хватается за соломинку. Я не могу отвести глаз от чужого сильного тела, от перекатывающихся под рубашкой мышц, от явственно видного напряжения.
То, что этот мужчина так очевидно желает меня — доводит до исступления. Заставляет сорваться с цепи.
Я тяну его волосы, заставляя нагнуться ко мне. Он уже полностью забрался на кровать, и теперь, расставив ноги по обе стороны моего тела, нависает надо мной, стоя на коленях.
Один миг — и острые когти небрежно распарывают новое, между прочем, платье. Возмущенно шиплю под нос, выпуская когти и ощутимо царапая чью-то спину.
Смущение, азарт, желание, восторг, жажда… Сумасшедший коктейль сбивает с ног, заставляет тянуться к нему, выгибаться под его ласками.
Когда ладони порхают по телу, как кисть художника по чистому полотну. Когда ты заходишься в крике от чувства наполненности, яркого и незабываемого. Когда острые зубы смыкаются на плече, жадно метя свое. Когда ты кусаешь в ответ, обнимаешь, буквально сливаешься с ним в одно целое.
Дорожка поцелуев, идущих по животу. Тихий шепот. Рык. Переплетение теней на стенах.
Эрен сдержал свое обещание — ни о ком и ни о чем ином я в эти часы больше не думала. Все казалось простым, понятным, решенным. Осталось всего-то навсего прожить последние ритуальные дни, дождаться, когда волчиц отпустят домой под защиту клана и отыскать последние нити заговора. В последнее мне лезть точно не стоит, слишком мало я в этом понимаю. Не следователь, не военный и не оперативник. Сугубо гражданское лицо.
Зато, когда все закончится, я смогу официально обучаться в Академии Нэста, лучше академии нашего сектора. Смогу увидеть другие планеты, стать известным ученым, сделать новые открытия… просто быть любимой и желанной женщиной.
Я поверила в это отчетливо и ясно, я слишком хотела, наконец, дотянуться до своей любимой сказки, получить невозможное!
И потому вернуться в реальность оказалось нестерпимо больно.
Нет, с утра все было совершенно обычно, спокойно и размеренно. Торопливые ласковые поцелуи, обещание обязательно встретиться днем и торопливое бегство.
Ушел. Ладно, и мне пора. Изучать волчьи традиции, да и историю собственного клана. К тому же, судя по вороху сообщений на магофоне, там Тай с Малинкой чуть с ума не сошли. Хорошо хоть было вчера, кому их успокоить.
Я улыбнулась яркому утреннему солнцу, прошлепала в гардеробную, найдя в одном из внушительных шкафов часть своих вещей — помню, вчера Эренрайте говорил о чем-то подобном.
Оделась в светлый брючный костюм, прикрывая глаза от наслаждения. Все же, как много делает с человеком дорогая одежда! Многое, но не все.
До обеда я успела прогуляться по окрестностям, отчитаться Таю, пообещать Малине любой ценой вытащить её к нам погостить и, конечно, посидеть с Миром. Это ведь он мой маленький спаситель и настоящий защитник! Под большим секретом мне рассказали, как отважно вчера сражались за право прорваться к отцу и поведать о том, что любимая мамоняня попала в беду.
Удивительно чистый и чудесный ребенок.
Мы как раз решили с ним отправиться на прогулку — позавтракали поздно, есть сейчас не хотелось, и медленно шли по дорожке парка к озеру, когда нас окликнули. Вернее, меня.
— Тц, тц, госпожа…
Обернулась резко, чудом не навернувшись на месте.
