и убегу…
– Не бойся. Больше лягаться не буду… – Шепнула ему в рот, намекая, что зеленый свет уже загорелся. Что можно двигаться дальше.
– Ты мне самое ценное не отбей. А в остальном – ради бога, лупи, ни в чем себе не отказывай!
Он шептал так же тихо и проникновенно, и черт разберешь опять – шутит или говорит серьезно?
Главное, что делом занялся так, как положено: слова не мешали Пальмовскому гладить, трогадь, ласкать, возбуждать.
Почему-то каждое его движение сегодня воспринималось не так, как раньше. Тело отзывалось на его пронзительную нежность как сумасшедшее. Вся кожа покрылась крупными мурашками, разбегающимися по сторонам от пальцев Славы.
По венам растекалась нега, теплая, густая, сладкая, как мед… Хотелось мурлыкать, выгибаться и потягиваться, подставляя каждую клеточку под его поцелуи и ласки… И нет, не требовалось никуда спешить и бежать: почему-то казалось, что нам принадлежит все время мира… Главное – быть рядом и вместе, любить руками, губами, телами, глазами, всем, что имеется в загашнике…
Он стягивал с меня остатки одежды, позволял раздевать себя… И даже не разбрасывал вещи по сторонам, как обычно, а аккуратно и надежно скидывал их под кровать…
И мне не было нисколечко не стыдно, когда влажные губы двинулись куда-то вниз, по ребрам, по животу, когда зубы прихватили кожу на тазовой косточке, когда язык запорхал в развилке бедер…
Не сложно было раскрываться перед ним, позволяя творить, что угодно. Целовать, облизывать, покусывать, посасывать… Только просила еще и еще, слишком это было хорошо и невозможно сладко…
И даже оргазм в этот раз был не такой, как раньше – вместо быстрого, мощного, короткого взрыва, меня как будто медленно и неотвратимо затягивало в огромную воронку, болтало там на волнах удовольствия, поднимало и опускало, покачивало, лишая разума и сознания… Слава мягко ловил губами мои вздохи, придерживал за поясницу, не давая укатиться в сторону от окончательного, слишком острого кайфа…
Медленными, плавными, осторожными толчками наполнил, мучительно растягивал движения… Заставлял еще острее чувствовать, как снова подхожу к желанному краю…
Шептал какие-то смешные, милые глупости, называя своей девочкой, глупышкой, кудряшкой, милашкой… Терся небритой своей щекой и кололся щетинками вокруг губ, но уже не больно, а безумно приятно… Совсем не принц из сказки про любовь, зато такой настоящий, родной, земной, желанный…
Глаза закатились под веки, а рот распахнулся от крика – Слава внезапно усилил темп, задвигался с неожиданной, жадной мощью и скоростью, стиснул мои спину и плечи, прижался всем телом…
– Люблю тебя, Дашка! И только посмей сомневаться в этом! – Слова в его хриплом шепоте было крайне сложно разобрать, скорее – они угадывались. – И не вздумай куда-то сбежать!
У меня еще оставалось немного дыхания, чтобы слабо улыбнуться и переспросить:
– А если вздумаю?
– Найду, догоню, накажу! Поняла?!
Его лицо перекосило от еле сдерживаемого кайфа… И это было безумно красиво!
– Наказывай. Мне нравится.
Утром на работу мы опоздали снова.
Пора было что-то делать с этой страстью Славы к упорным и настойчивым наказаниям. Дай волю – мы бы вообще не спали по ночам, но организмы наши сопротивлялись хозяевам, и уже ближе к восходу солнца отключались, обессиленные. Я даже не могла вспомнить, в какой момент уснула, и успела ли на секунду отлипнуть от Славика, или прямо в обнимку с ним и провалилась в сон…
Он мчался в офис, как угорелый – чуть не проворонил какую-то важную встречу, даже не поцеловал меня на прощание, выходя из лифта.
Ускакал вперед, оставив одну – брести по коридорам на еле гнущихся ногах и принимать поздравления от коллег. Ребята продолжали радоваться, как маленькие. Словно это не мы с их шефом свадьбу собрались играть, а они сами вот-вот пойдут жениться…
Еле отбилась от этих фанатичных поклонников, пообещала Инессе, что набросаю список подарков, которые хочу получить, получила кучу бесполезных советов по организации… Сложилось ощущение, что секретарша Пальмовского спит и видит, чтобы ее привлекли к процессу – так горели ее глаза… Собственно, почему бы и нет? Пускай человек приносит пользу там, где я не хочу морочиться…
Теперь она бегала ко мне в кабинет и обратно каждые десять минут, каждый раз притаскивая новую сумасшедшую идею…
– Инесс, ты уже оставь дверь открытой, а то сквозняк надоел. – Я пыталась хоть немного поработать – и так уже несколько дней занималась фигней, а процессы встали. Нельзя так халатно относиться к бизнесу, который уже вот-вот станет и моим тоже. Приходилось напрягаться.
– К тебе посетитель, Даш. – Ее голос был каким-то растерянным. Совсем не таким, как несколько минут назад. Удивительное дело для Инессы…
– Я никого не жду… Кого там принесло?
– Ты только не говори Владиславу Андреевичу, ладно? – Девушка перешла на тихий заговорщический шепот. Прикрыла дверь за собой, почему-то оглядываясь.
– Что именно не говорить?
– Да, блин… Я пока смотрела рекламные сайты, немного увлеклась… – Она покаянно вздохнула. – В общем, он проскочил с моего разрешения. А сейчас уже поздно выгонять…
– Ну, приглашай. Что поделаешь. А как зовут хоть?
– Вот. – Она протянула мне визитку.
Черт. Этого кренделя мне только сейчас и не хватало!
– Приглашай. Только будь готова – если что, зови охрану, как только я попрошу.
– Может, сразу? Пускай выгонят, да и все? – Ее глаза загорелись надеждой.
– Нет уж. Раз человек так стремится к разговору, нужно пообщаться. Зови его…
Я старалась держаться уверенно, но получалось крайне тяжело.
Вроде бы, нас уже давно ничто не связывало с Гришей, кроме воспоминаний. Моя душа не болела, не было тоски и грусти… Только обида, горечь и неприязнь. И даже злорадство не просыпалось: я ведь когда-то мечтала, что он приползет на коленях и будет просить прощения. Вот, приполз, практически… И ничего внутри не трепыхнулось, кроме желания помыть руки. Еще не видела его, а уже возникло ощущение, что испачкалась в чем-то, плохо пахнущем…
Явление Григория народу – это каждый раз шоу и светопреставление. И ведь я когда-то повелась, как дура, на эту звезду недоделанную… Думала, если человек умеет так себя нести, значит, внутри у него какое-то ценное содержимое… Все искала эти ценности, закопанные под слоем дерьма…
Жаль, что сама не поняла: кроме дерьма, там ничего другого и не было. Просто оно само оказалось тяжелым и чересчур напыщенным…
– Ну, здравствуй, Даша! – Он улыбался так радушно и открыто… Даже руки распахнул для объятий…
Никогда не думала, что меня от отвращения может так сильно трясти. Во рту собиралась горькая слюна… Не плюнула ему под ноги лишь потому, что
