— Симона, тебе сейчас надо уйти.
Вдова оправила платье, спрятав грудь, и, бросив на Маркуса обольстительный взгляд, проворковала:
— Увидимся позже, дорогой. — Она направилась к двери и, проходя мимо Изабель, с насмешливой улыбкой заявила: — Я же вас предупреждала, что вы не сможете надолго его заинтересовать.
Изабель снова вздрогнула — словно ей дали пощечину.
Через несколько секунд, когда из коридора донесся стук каблучков Симоны, она молча повернулась к двери и потянулась к ручке. Но в этот момент Маркус проговорил:
— Постой, Изабель. Прошу прощения за то, чему ты стала свидетельницей. Я оставил для тебя записку. Хотел зайти с тобой на ленч в «Корабль и черепаху». А визит Симоны был совершенно неожиданным.
Изабель резко развернулась к нему; глаза ее сверкали гневом.
— Я не дура, Маркус! Эта женщина была полуголой!
Он смотрел ей прямо в глаза, и ему стоило огромного труда сказать то, что он собирался сказать. И все же он заявил:
— Да, это так. Но мы с тобой всегда были честны друг с другом, и мне кажется, что нам следует и в дальнейшем оставаться честными. Видишь ли, я полагал, что уже перерос свои… мальчишеские шалости. Оказалось, что ошибался. И я солгал бы, если бы сказал, что Симона Уинстон не волнует меня. Думаю, брак не моя стихия. Именно это я и пытался сказать тебе прошедшей ночью до того, как мы предались любви. Полагаю, тебе следует немедленно уехать в Париж.
Изабель раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но из горла ее вырвался лишь горестный вздох. И все же она мужественно старалась скрыть свои чувства, глядя на нее, Маркус думал о том, что его жена обладает большим мужеством, чем многие известные ему мужчины.
Ему хотелось упасть перед ней на колени и признаться во всем, хотелось все ей объяснить, но Маркус был твердо уверен, что его долг — продолжать эту ужасную игру. Да, он не мог рисковать, не мог пренебречь угрозой, содержавшейся в записке. Разумеется, он пока не знал, кто написал эту записку, однако был абсолютно уверен в том, что Изабель угрожала смертельная опасность. Значит, следовало как можно быстрее отправить ее подальше от Лондона, подальше от безумца, жаждавшего убить ту, что была так дорога ему.
Тут Изабель с вызовом вскинула подбородок и, глядя прямо ему в глаза, заявила:
— Ночью я сказала тебе, что наше соглашение остается в силе. Так вот, ничего не изменилось. Я знала о твоей связи с Симоной Уинстон до того, как вошла в твою жизнь. И всегда предполагала, что ты возобновишь эту связь, как только я уеду в Париж.
— Вот и хорошо. Значит, мы в полном согласии?
В глазах ее промелькнула боль, но она тут же взяла себя в руки и проговорила:
— Хоть я и согласна с тобой, я не могу уехать немедленно. Потому что мы с тобой приглашены на бал к Летиции Беннинг по случаю ее дня рождения. Бал состоится в первую неделю июля, и я сказала мистеру Беннингу и Шарлотте, что мы непременно будем там вместе. Не возражаешь?
Это не соответствовало его планам, но выбора у него не было. Если бы он стал настаивать, если бы стал торопить Изабель, она бы заподозрила неладное. А при своей отваге и дерзости она могла бы поступить по-своему — категорически отказалась бы уезжать. Значит, он должен был повременить, а до отъезда любой ценой обеспечить ее безопасность.
А Изабель смотрела на него все так же пристально, смотрела, ожидая ответа.
Маркус откашлялся и, стараясь сохранять невозмутимость, проговорил:
— Конечно, не возражаю. Но после бала тебе следует уехать.
Уже повернувшись к двери, она сказала:
— У меня совершенно нет аппетита, поэтому я найму кеб.
— Нет! — в страхе выкрикнул Маркус.
Пораженная его тоном, Изабель тут же повернулась к нему. А он, пытаясь успокоиться и скрыть свой страх за нее, заявил:
— Мой экипаж ждет у дверей. Я отвезу тебя домой.
— Но в этом нет необходимости. Наемный экипаж мне вполне подойдет.
— В этой части города они встречаются крайне редко, — солгал Маркус. — Найти свободный будет очень трудно.
Изабель молчала, и он добавил:
— Ты ведь не собираешься идти пешком несколько миль только для того, чтобы избавиться от моего общества?
Она поморщилась и кивнула:
— Хорошо, я согласна на твое общество.
Изабель решительно вышла из кабинета, и ее муж тотчас же последовал за ней.
Глава 35
Маркус нашел старшего брата в клубе «Брукс». Сидя у окна, Роман потягивал бренди и, услышав шаги Маркуса, тут же повернул голову.
— Хорошо, что ты все-таки пришел, — сказал Роман, едва заметно улыбнувшись.
Усевшись за стол, Маркус проворчал:
— Да, пришел, хотя ужасно не хотелось.
Роман тут же кивнул — как будто счел такой ответ весьма разумным.
— Знаешь, Маркус, я подумал, что мы с тобой могли бы поговорить… как братья.
Маркус невольно нахмурился. В последние месяцы их с Романом отношения изменились к лучшему, но, все же, едва ли их можно было назвать братскими. Хотя, конечно же, он был благодарен Роману за то, что тот помог ему найти и допросить Данте Блэка. Увы, допрос оказался недолгим из-за Изабель, наткнувшейся на преступника. И на их с Изабель свадьбе они с братом общались вежливо и почти по-дружески. И все же прошлое по-прежнему тяготело над ними… Младший брат молчал, и старший со вздохом заметил:
— Знаешь, Маркус, для меня все это… ужасно неприятно.
— Ты о чем, Роман? Чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы наши отношения наконец-то сдвинулись с мертвой точки.
— Ты просишь меня забыть прошлое?
— Нет, не забыть. Я хочу только, чтобы ты меня простил. Я был слишком скоропалителен в своих выводах. И я подвел тебя, Маркус, хотя ты тогда очень нуждался во мне. — Роман снова вздохнул.
Маркус же с удивлением уставился на брата. Получив записку Романа, в которой тот просил его встретиться с ним в клубе «Брукс», он действительно не хотел идти, так как по-прежнему испытывал к брату сомнения и недоверие. И, конечно же, он никак не ожидал извинений… по прошествии стольких лет.
И тут Маркус вдруг понял: он давно уже не испытывал к брату враждебности из-за того, что случилось в прошлом, а его недоверие к Роману — просто следствие привычки. Более того, он вдруг почувствовал, что даже к отцу уже относится не так, как прежде.
Глядя в лицо Роману, Маркус тихо проговорил:
— Мне кажется, Бриджет не стоила того, чтобы жертвовать ради нее братской привязанностью.
И тотчас же случилось чудо, исчезло все то, что так долго омрачало их отношения, — исчезли вражда, обида и недоверие. Лицо Романа просветлело, и он, взглянув на проходившего мимо официанта, распорядился:
