и полночь миновала, и на востоке горизонт посветлел.
Отчаянно хотелось спать. В глаза словно кто-то песка насыпал. Ксения смеялась, и обзывала меня вампиром с красными глазами. И не было никакой возможности прикорнуть хотя бы на полчасика. Хотя бы на заднем сидении старого лимузина. Да, подмышка тролля, я и на кучу старых листьев под деревом был согласен.
Наемные убийцы, которых удалось захватить живыми после покушения, после инъекции сыворотки правды, готовы были выдать все, о чем их спрашивали дознаватели жандармов. Но, конечно же, не могли выдать то, чего не ведали. Нанимал их человек, представившийся доверенным лицом члена Совета мастеров Берхольма, Золотова. Обещали шестьсот тысяч гривен на троих. Половину выдали авансом. Имперские специалисты проверили счета, куда средства действительно были зачислены. Источником поступлений оказалась маленькая, с момента своего основания не знавшая таких гигантских оборотов, фирмочка. Удобное прикрытие для тех, кто тщательно охранял свое инкогнито. Несомненно, пройдет какое-то время, и опытные следователи смогут проследить весь путь грязных денег, но тогда, в ночь после Мидсумара, и того, что удалось узнать было достаточно, чтоб мы могли действовать, не оглядываясь на имперских правоохранителей.
Мы в своем праве. Покушение на высшего имперского аристократа — коронное преступление. Попытка убийства действующего повелителя удела — прямой путь на плаху. И у меня, у князя Алтайского, было преимущественное право на воздаяние. И никто, никакой закон или обычай, не смели вставать у меня на пути.
К полуночи городской дом Золотовых был полностью окружен «Перуничами». Не будь с нами в качестве наблюдателей за соблюдением законности офицеров жандармерии, сразу бы и штурм начался. Но пришлось тратить время на переговоры. Предлагать членам семьи злодея помилование в обмен на выдачу мне человека, ответственного за организацию покушения. Торговаться я не собирался, хотя мне и предлагали голову «доверенного лица» и миллиард гривен в качестве виры. Зачем? Золотовские деньги и так вскоре станут моими, а поважать врагов эфемерностью наказания я не намеревался.
«Если бы этот чудак не нанял убийц сам, их пришлось бы организовать нам», — проговорился Гуселетов. Суды судами, а показательная расправа над привыкшим считать себя неподсудным городским советником — это знак. И проверка. В первую очередь — не сложно было догадаться — для меня. Старики устроили очередной урок: сможет ли, не дрогнет ли рука, хватит ли воли и решимости?
Урок выходил так себе. К тому моменту, как горизонт на востоке посветлел, я готов был убивать. Устал. Был раздражен, и зол. Бесили эти хороводы с переговорами, жандармами, всюду сующими свои носы, и брюзжанием старых прохиндеев. Хотелось уже размазать тварей по стенам их же дома, принять душ и лечь поспать.
Штурм начался как-то хаотично. На самом деле, никто уже никогда и не скажет, что заставило одного из вооруженных охранников последнего оплота Золотовых выстрелить в сторону блокирующих здание наемников. Никто не пострадал, но этот выстрел, словно сорвав тормоза, послужил сигналом к атаке.
— Вперед! — выкрикнул я, передергивая затвор штурмовой винтовки.
Признаться, у Ксении это же действие получилось куда как более гармоничным. Но оно и понятно. Девушка была знакома с излюбленным оружием наемников с самого детства, а я в руки взял-то его впервые в жизни неделю назад.
В комбинезоне с подвернутыми штанинами и рукавами, Баженова выглядела презабавнейше. Только никто не смеялся. Потому что она не только умело стреляла куда-то вперед, но еще и умудрялась держать при этом щит перед нашим отрядом.
Весь выходивший на улицу фасад здания вспыхнул мигающими огоньками ответного огня. Пули звонко хлопали в полусферу щита, чертили узоры на асфальте подъездных дорожек, чвякали о сырую землю газонов. Но, слава Богам, пока не трогали нас — дюжину безликих в шлемах моих дружинников, меня самого и Ксению.
— Двери! — воскликнула девушка. — Нужно их сломать.
— С радостью, — прорычал я.
О, ломать я умел! Единственное, что умел делать с абсолютной эффективностью. Здесь не требовалось запредельной концентрации, или каких-то особенных умений. Только Сила, и мощь, которых у меня хоть отбавляй. Нужные руны сами собой сложились в нужное плетение, энергия хлынула туда, куда ей и полагалось попасть, и конструкт рванул вперед, даже не дождавшись повелительного жеста. Здоровенный, призрачный кулак так долбанул по зданию в районе дверей, что обрушились не только двери — даже стены осыпались вниз, словно бы сложенные из детских кубиков.
— Силен! — звонко крикнула Баженова, расстреливая какие-то мечущиеся в рваном свете фигуры у подножия парадной лестницы.
Какие-то люди, обгоняя нас, рванули внутрь здания. Кто-то командным голосом раздавал команды. Зазвучали взрывы забрасываемых в помещения гранат.
— Цел? — хлопнул по плечу невесть откуда вынырнувший старый воевода. — Что встал? Вперед. Их там еще полно!
Снова бегу вперед. Снова передо мной щит Ксении, а с боков несколько безымянных бойцов. Все стреляют. Я тоже палю в ответ на любое движение впереди. Пахло сгоревшим порохом и кровью. На ступенях лестницы скользко от крови, но трупов не видно.
— Сверху! — предупреждает один из дружинников, и мы все оборачиваемся к новым врагам. Снова бью всей мощью, на какую только способен. Рушится крыша, толстенные балки лавиной сносят засевших на верхней площадке стрелков. Мы смеемся и рвемся наверх, стреляя во все, что похоже на людей.
— Граната! — кричит Ксения, и щитом отбрасывает совсем не выглядевший опасным шарик обратно в тот дверной проем, откуда он вылетел. Грохает. Звуков вокруг становится меньше. Будто бы мир вокруг вдруг попадает под воду, и мы все теперь рыбы. Винтовка щелкает, и отказывается делать очередной выстрел. Благо, я не один, и по врагу есть кому палить.
Бежим по длинному коридору, заглядывая в каждую дверь. На удивление, этаж почти пуст. Почти ни кого не встречаем до самого конца.
— Дай сюда, — решительно командует дочь наемников, снимая гранату из разгрузки ближайшего дружинника. И тут же рвет кольцо, и закидывает кругляш в комнату за последними дверьми на этаже.
Меняю магазин, передергиваю затвор. Ксения обновляет щит, а один из моих бойцов рывком распахивает двери. Врываемся. И видим только несколько трупов, и копошащегося у стены Золотова. Не задумываясь и на миг, создаю призрачный кулак и размазываю врага о стену. Та не выдерживает, и вылетает наружу, засыпая нас всех пылью и какой-то трухой.
Победа.
Все еще кто-то куда-то бежал. Иногда слышались одиночные выстрелы, а с почти обвалившейся крыши сыпались куски кровли. Старый воевода зычно отдавал команды разошедшимся по зданию отрядам. Но это уже ничего не значило. Мы уже победили.
— Ты как? — спросил я девушку, устраиваясь рядом на полу у стены. В бывшем кабинете Золотова было
