Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
равно читай – не ради вечности, а потому, что это людей ожесточит: увидят, что и их могут так же на помойку выкинуть, а память о них – в контейнере сжечь.
– Да просто красиво, – пробурчал рыжий.
– Нам нужен контент. Точка, – снова сказала Клотильда.
– Видите, у каждого свой ответ, но письма ваши всем нужны, – улыбнулся Ан.
Он рассказал, что утром читает вслух имена из телефонных справочников, старых записных книжек: «У нас этого добра хватает, на помойках и не такое сейчас лежит». Ан их читает каждый день по полтора часа: «Общая медитация!» Но письма, он думает, еще лучше. «Письма от никого никому – это ровно то, что нам нужно, то, что следует читать».
– Кому читать? – спросил я.
– Будете? – Рыжий подошел к небольшому бочонку. – Это амонтильядо. Володя говорил, он немного подкис, а на мой вкус ок.
Он протянул мне стакан.
– Но сейчас двенадцать часов дня…
– Ладно, давайте к делу. Мы работаем на радио. Слышали? Знаете мой голос?
– Знаю.
– А мой знаешь? – сказал Баобаб.
– Слышал у обломков воронцовского особняка. Но почему?
– Мы «Радио NN».
– То есть вы не то радио, а вот то, какое-то не совсем то, то самое, такое другое радио?
– Складно сказано!
– Но вы же на подлодке в Тихом океане? Вы же запрещенная на территории РФ организация.
– Да, мы ИГИЛ, и ты попал, – сказал Баобаб.
Создатели радио, эфир которого я слышал во время вечеринки на почте и слухи о котором много месяцев ходили по городу, стояли передо мной.
Они показывали мне разные приспособления, говорили слова «кабель», «оптоволокно», «электроволновая динамика», «низкие волны», «хакерский взлом» и пытались объяснить, как им с Володей удавалось вскрывать безопасность той или иной развлекательной радиостанции и подсоединяться к ее сигналу. И тогда в эфире официальных станций на несколько секунд звучали слова, нужные изумрудным людям – тем, за кем охотились все росгвардейцы и спецслужбы страны, тем, кто смотрел сейчас на меня.
– Я однажды просто пердел в эфире. Кажется, это был эфир «Русской дачи» или чего-то такого, – громко прошептал Баобаб.
– Кретин. Ты полный кретин, – криво улыбнувшись, сказала Клотильда. Она не просто говорила, а будто пела.
– А что? Все равно лучше, чем их разговорчики, не?
– Думаю, разницы особенной никто не заметил, – сказал себе в усы рыжий с кошкой.
– А ты вроде из «России всегда», да? Норм. Рекомендации что надо, ничего не скажешь!
– Меня уволили.
– Ну это вообще вышак. Тогда план к чертям, зачем ты нужен-то? Уволили! Да и вообще это как занять на конкурсе мудаков второе место, потому что…
– Бао, перестань. И вот понимаете, Мартын, мы не знаем, когда удастся прорваться в эфир в следующий раз. Мы еще не умеем взламывать эфиры, когда хотим и тем более не знаем, как оказаться одновременно в каждом приемнике. А с арестом Володи наши шансы научиться равны минус пятнадцати примерно.
– Володю наверняка уже убили, – пропела Клотильда.
– Перестань ты, – крикнул Баобаб.
– Так что предсказать мы не можем, – продолжал Ан, – услышите вы мою телефонную книгу, или «Алису в Стране чудес» Бобэоби, или еще что-нибудь из того, что мы читаем. Все может случиться в любой момент. Отсюда два вывода: мы просто читаем и ставим музыку круглые сутки, во-первых, и, во-вторых, у станции всегда должен кто-то дежурить, чтобы не упустить возможность. То есть надо методично нажимать на кнопки, меняя станции, эфир которых мы пытаемся захватить. Как вчера, когда Бобэоби поставил Алика Копыта. Помню, не самое целевое использование.
– А про больницы и другие ужасы читал Володя?
– Да, он из нас самый гражданственный.
– Был.
– Да перестань!
– А зачем вообще все это делать?
– По кайфу.
– Чтобы не сдохнуть самим.
– А я откуда знаю?
– Видите, снова у каждого свой ответ. У Володи был свой. Но вообще идея простая – мы же где все очутились в этом сумасшедшем году? В мире, где «Русская дача», «Россия всегда» и плахи на площадях. Нам это не нравится, нам скучно, мы хотим хулиганить.
– Хулиганить позволяется?
– Конечно, нет. Это все запрещено, очевидно. И смертельно опасно.
– Я же говорю, просто по кайфу, – сказал Баобаб.
Помолчали.
Помолчали снова.
Клотильда прошла-пересекла комнату наискосок и села за компьютер, положив ноги на стол, стоявший у двух молодых кленов.
Продолжили молчать.
Бобэоби и Баобаб смотрели на меня.
Ан в своей короне сидел в кресле и листал книжку.
– «Когда я жду / я уже не жду / и как бы не нуждаюсь / дождаться / так и дожидаюсь», – прочитал Ан из книжки. – Сегодня почитаю.
Опять помолчали.
После этого молчания и еще одного молчания я опять спросил.
– Скажите, а много людей в оппозиции?
– Где?
– В оппозиции.
– Какой оппозиции?
– Ну, оппозиция, вестником которой вы являетесь? Компания, где сопротивленцы.
Ан смотрел на меня, и я видел, что он, как выражаются переводчики американских фильмов, не понимает, какого хера я тут говорю. И я заметил, как рыжий начал хихикать, прижимая кулак к бороде.
– Вы, наверное, не хотите мне говорить. Но просто намекните, вас много и вы готовите прорыв? Вы ждете шифрованные сообщения от лидеров?
Ан снова смотрел на меня, а затем расхохотался. Он смеялся громко, он даже бил себя по коленке. А потом будто спохватывался и смеялся в кулачок.
– Не понимаю, что я сказал смешного.
– Простите, Мартын, но это правда смешно. Никого нет. Вы понимаете? Никого. Нас пятеро, Володю вы знаете, а теперь узнали и всех остальных.
Я не видел своего лица, но думаю, что оно вытянулось, скукожилось и стало старинным сухим персиком, украшенным моим носом, – от острого укола тоски и уныния, попавших в меня от этих слов. Чтобы ты поняла, скажу яснее: я не мог скрыть разочарования.
– Значит, ваше радио – не центр Сопротивления?
Ан начал было улыбаться, но, увидев мое растерянное лицо, скомкал улыбку и сказал максимально серьезно:
– Нет, Мартын, нет никакого сопротивления. По крайней мере, мне о нем ничего не известно. На самом деле вы не так уж далеки от правды – нас больше, чем кажется нам самим. Ведь правильно будет считать и тех, кто передает нам сведения, наших агентов, тайно сообщающих, что происходит по всей стране, про аресты, задержания, убийства. А они есть везде, даже и среди ОМОНа, представляете, люди-то всюду есть, дух всюду дышит. Этим Володя главным образом занимается. А еще есть те, кто нам сочувствует. Я уверен, что они есть, что их много, очень. Просто как их увидишь. И голоса у них нет. Может быть, им станем мы.
Помолчали.
Опять помолчали.
– Давайте поставим нашим случайным
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
