можно понять и принять без необходимости веры в божественное происхождение вселенной и бога.
Ведущий: Кстати, вы затронули очень важный вопрос, насколько мне известно креационисты, ну и даже просто верующие, ну и, так сказать, церковь, действительно одним из доказательств существования господа считают именно возникновение совести у человека, упирая на то что древнему, там еще при Адаме и Еве, а мы сказали бы при кроманьонцах или, там, неандертальцах казалось гораздо выгоднее совести не иметь, зарезать ближнего, отобрать у него этот кусок мамонта и съесть. Тем не менее мы знаем, что совесть существует, процент преступников в любом обществе очень не велик, все равно это так сказать проценты, а то и доли процента, и кроме того, ну, скажем, в России, примерно половина людей, согласно различным опросам, смело называют себя атеистами и далеко не все из них являются преступниками и у большинства из них совесть все-таки есть.
Е.Д.Яхнин: Присутствует, да.
Ведущий: Присутствует. Не могли бы вы подробнее…
Е.Д.Яхнин: Да, я коснусь, вы очень кстати упомянули кроманьонцев. Мы с вами как раз от кроманьонцев произошли, неандертальцы не выдержали конкуренции с ними. Одна из основных точек зрения, почему они не выдержали, потому что возникло табу – «Не убий!»
Ведущий: У кроманьонцев?
Е.Д. Яхнин: У кроманьонцев. А у неандертальцев такого запрета не было. Поэтому в конкуренции (табу – это один из факторов) у неандертальцев не было столь общих коллективных действий, как у кроманьонцев, в сложных условиях выживания. Ну, а кроме того, не следует забывать о замечательном генетике Эфроимсоне, специалисте по генетике человека, он считал, что движущей силой в эволюции человеческого общества является ген альтруизма. Я бы несколько иначе его назвал – ген взаимопомощи или взаимодействия, а не альтруизма. Иначе говоря, феномен совести выступает как некое свойство человека, которое позволяет ему взаимодействовать и противостоять внешним трудностям и опасностям не индивидуально, а коллективно, В этом, собственно, исходно эволюционная причина обязательного возникновения в нашем геноме такого свойства, которое бы заставляло нас прислушиваться, терпеть, помогать нашему ближнему, что адекватно совести.
Ведущий: У Эфроимсона есть ведь еще более экстравагантная теория, а именно он связал болезнь подагру с гениальностью.
Е.Д.Яхнин: Да-да. Я должен вам сказать, что когда мне предложили эту книгу, у меня спросили: «У вас подагра есть или нет?» Я сказал: «Нет», мне ответили: «Тогда вы не гениальны!». Да, это замечательно.
3. Самому себе
Оцениваю себя
Я учёный?
В некоторой степени да. Я учёный, собирающий материал (экспериментальный, теоретический, размышляльный и даже идейный) для учёных более высокого ранга.
Я профессор?
Безусловно, да, причём в отличие от большинства в профессуре, которое лишь номинально в ней, я в профессуре по праву. Я мыслю, оцениваю, понимаю, обсуждаю, в своих пределах, конечно, и даже шире, на равных с учёными любого ранга.
Образован ли я?
Сравнительно с обывателем и даже средним профессором – широко. Сравнительно с настоящим специалистом в его области – не очень.
А что во мне очень?
Строгость и логичность мысли. Умение широко видеть и формулировать самую суть проблемы, причём, и это существенно, не только в своей области.
Способность понять любую, даже совершенно дикую мысль.
Что я сделал в науке?
Главное – вывел и записал критериальное соотношение, определяющее переход деформации тел от режима течения, через ламинарность и турбулентность, в режим нарушения сплошности, то есть к разрушению. Это действительно значительное достижение, считаю на уровне Рейнольдса и более. Жаль, что пришлось прервать эти исследования и утверждение значимости в науке и практике этого критериального соотношения. Надеюсь, что это сделают другие, с упоминанием или без упоминания моего имени.
Исследовал и показал, что наиболее эффективный метод сравнительной оценки энергетической природы твёрдых поверхностей – измерение коэффициента переноса эталонных жидкостей (воды и др.) с эталонной поверхности на исследуемые и наоборот.
Разработал новые методы исследования различных явлений, вывел формулы для количественной оценки различных свойств и характеристик исследуемых объектов, получил соответствующие данные о них, предложил идеи о направлении дальнейших исследований. Но первое – самое значительное.
Это в своей научной области.
А было ли что-нибудь в других областях?
Да, по-видимому, да. Поэтому кратко.
Переформулирование дарвиновской триады, превращение её в универсальную триаду эволюции – не только живой, но и косной материи.
Формулировка понятия «национальная идея» и предложение в качестве таковой для России – борьба за объединение всех народов земли в единое сообщество «Земля», развивающееся в коэволюции с природой (по Н.Н. Моисееву).
Философское виденье проблем сознания, мышления, свободы воли, освобождённое от каких-либо намёков на мистические категории, оцениваемые мной как подмена знанию.
Когда я осознал себя личностью?
Родители перевели меня из школы № 29 в школу № 7, договорившись при этом с дирекцией оставить меня на второй год в 4-м классе. Они считали меня недоразвитым ребенком. Думаю, что это решение было правильным.
Я окончил 4-ый класс, будучи надёжным посредствен-ником (троечником). В 5-м классе во мне начал просыпаться интеллект, и пошло…
Мне всё стало интересным, я всё хотел узнать понять, объяснить. Я учился, читал, познавал мир, и это стало первой главной радостью жизни. Выбрался из «недоразвитых» в первые ряды хорошо развитых.
Вспоминаю это время и думаю, что именно тогда я стал осознавать себя личностью среди окружавших меня в школе товарищей, в чём-то уступающих мне, в чём-то превосходящих меня.
В чём я вижу главную радость и беду, огорчение и утешение в моей жизни?
Поводов для огорчений и радостей было очень много, как у всех людей. Главной радостью, пожалуй, была радость постоянного познания мира, достигнутого мудрецами прошлого, современниками и мной вместе с ними. При этом неважно было что познано – далёкие галактики, вирусы, элементарные частицы или творения художников, музыкантов, поэтов.
Радость познания не покидает меня до сих пор.
Взрослел, развивался, жизнь становилась всё интереснее и богаче событиями. Достиг некоего заметного уровня.
И только теперь началось: уставать стал быстрее, соображать не так быстро, забывать накопленное в памяти богатство, наконец, видеть, а потом и слышать всё хуже и хуже.
А мир и жизнь непрерывно изменяются, а интерес и стремление всё понять и объяснить сохраняется. Пытаюсь, но, увы, на основе старых, то есть устаревших знаний и потому часто не соответствующих новым научным данным, более полным и правильным современным представлениям. Это огорчает.
Но, во-первых, всё-таки пытаюсь и вовсю размышляю и, во-вторых, бывает с
