– Ты ошибаешься, – начала понимать, что его представления о любви сильно отличались от моих. Его казались каким-то искаженными, акцентированными на собственном «Я».
Я ушла в спальню и, не разбирая, начала закидывать первые попавшиеся вещи в дорожную сумку, выуженную их шкафа.
– Что ты делаешь? – появился в дверях Костя. – Хватит, – попытался остановить и перехватил мои руки.
– Отпусти, – хотела освободиться. – Я хочу уйти.
– Это все глупости, – и сильней сжимал пальцы на моих запястьях, – мы не можем расстаться из-за такой ерунды. Все еще можно исправить.
– Ты не доверяешь мне, – вырвалась. – Как это исправить?!
– Доверяю, – он настаивал, цеплялся за любую возможность удержать меня, но я уже набрала обороты и не собиралась останавливаться.
– Только на словах! Твои поступки говорят об обратном!
– Все, что я сделал, было на эмоциях! – прокричал мне прямо в лицо. – Ошибка!
– Я тоже действую на эмоциях! – ударила кулаком в его грудь. – Люблю тебя, но хочу уйти!
– Почему? – в голосе словно прозвучала мольба, и моя ярость улетучилась.
– Мне нужно подумать, – на этот раз произнесла тихо.
– Не понимаю, – он потянулся ко мне, возможно, хотел обнять или взять за руку, но в последний момент передумал, и не стал. – Ты любишь меня, я тебя. О чем тут думать? Мы должны быть вместе.
– О том, готова ли я вот так провести всю жизнь. С тобой.
– Ты пообещала стать моей женой, – напомнил, будто снова манипулировал, играя на чувствах.
– Мы знакомы год, а порой мне кажется, что я совершенно тебя не знаю. Ты продолжаешь неприятно удивлять меня. – Решение, как действовать дальше, пришло само: – Сегодня я переночую у Ани. Дай мне немного свободы.
– Нет, – воспринял в штыки, и перегородил мне дорогу, – я не могу тебя отпустить. Ты должна быть рядом. Зачем расставаться на время? Или ты считаешь, это навсегда?
Я не знала, что ответить, обошла его и, подхватив с пола набитую вещами сумку, вышла из комнаты. Боялась, что Костя кинется следом, будет держать и просить не уходить, но я уже покинула квартиру, пересекла лестничную клетку и ступила в распахнувшийся лифт, а он так и не появился. Неужели прислушался к моим словам? Хотела ли я, чтобы он остановил меня? Хотела ли я уходить? Не понимала, что делаю. Нет, все верно, надо передохнуть и все обдумать. Побыть врозь.
Со страхом и сожалением наблюдала за тем, как передо мной сомкнулись створки, словно отрезая путь назад, к прежней жизни.
***
Ночную улицу наполнил стук моих каблуков по парковке и звон ключей на брелоке. Было непривычно тихо для никогда неспящего мегаполиса. Появилось дурное предчувствие, но я прогнала его прочь. Не хватало еще паранойи и мании преследования.
Но интуиция меня не обманула, и скоро я услышал за спиной звук чужих быстрых шагов. Я обернулась, остановившись, и все больше сомневалась, что это случайные прохожие. В свете фонаря я разглядела троих в толстовках и накинутых на голову капюшонах, будто они намеренно скрывали свое лицо.
– Кирова! – женский голос вселил немного спокойствия. Обычно женщины не организуют разбойные нападения.
– Мы знакомы? – из-за капюшонов невозможно было разглядеть лица говорящей девушки.
– Достаточно того, что мы тебя хорошо знаем, дрянь, – в страхе я отступила.
От странной компании исходила явная угроза. Я пятилась назад и тянула время, задавая вопросы, чтобы добраться до машины, но эта девица не была настроена разговаривать.
– Что вам нужно?
– Тебе в подробностях рассказать? Мы лучше покажем.
– Я вас не знаю, и ничего вам не сделала.
– Не сделала?! Слышите, – обратилась она к напарницам за своей спиной, – она говорит, что наставлять рога Киту – это «ничего не сделала»? – гаденько рассмеялась, а подруги подхватили.
– Это неправда, – защищалась, хотя ясно, что они не станут слушать и тем более не поверят.
– Хорош заливать! – разозлилась главарь этой банды. – Кита держала за дурака, теперь нас? Ты дешевка и подстилка, а такие должны получать по заслугам. Уяснила? Понимаешь, к чему я клоню?
Ее агрессивные жесты и выпады заставили до предела обостриться мой инстинкт самосохранения, и мне стоило больших усилий не сорваться с места и не побежать. Я бы могла отбиться от одной-двух девиц, благо отец научил меня защищаться, но скоро я поняла, что их не меньше пяти, а я – одна.
Когда поняла, что меня окружают, и отрезают путь к машине, то пошла на крайние меры и позвала на помощь. Молилась всем богам мира, чтобы в этот раз люди не остались равнодушными.
Рот мне быстро заткнули, ударом в лицо, совсем не по-девичьи жестко. Никогда я не дралась так жестоко и от такого сильного удара на мгновения выпала из реальности и не пропустила второй удар в спину. В тот момент я не думала о боли, не думала, что меня могут изуродовать или убить, я испугалась за своего ребенка.
– Я бер…– это все, что я успела сказать перед тем как упала на холодный асфальт и начала получать один за одним удары ногами.
Я не сопротивлялась, не боролась, только защищала своего еще нерожденного малыша, согнувшись и прикрывая обеими руками живот.
Скоро я совсем перестала чувствовать свое тело. Голоса и звуки драки постепенно превращались в эхо, а ночной сумрак окончательно заволок сознание.
***
Помню, как хотела открыть глаза, но веки казались свинцовыми. Я изо всех сил силилась их поднять, но это была непосильная задача на тот момент. Меня окружали отталкивающие запахи, навевающие детские воспоминания из тех времен, когда я с воспалением легких несколько недель пролежала в больнице, и раздражающее пиканье, от которого я бы поморщилась, если бы была способна управлять своим телом. Я недолго продержалась «на плаву» и скоро снова погрузилась в темноту.
При следующем пробуждении я все-таки смогла взглянуть на мир. Все было белым. Я не могла повернуть голову, чтобы оглядеться, поэтому изучала глазами потолок. Сознание казалось тягучей патокой, через которую мысли едва пробивались. Думать, концентрироваться было невероятно сложно. Я цеплялась за любую деталь, щербинку на безликом потолке, чтобы не вязнуть в беспамятстве.
Где я? Кто я? Зачем я здесь? – ничего не знала.
Вдруг как явление бога из небытия надо мной возникло чье-то лицо. Я не узнавала женщину в белом халате. Она что-то проверяла и кружила вокруг меня как пчелка. Судя по движениям ее губ, при этом что-то говорила, но я была, словно под толщей воды и ее голос казался просто гулом, белым шумом.
– …поправишься… – как резкий хлопок в ушах. Все вокруг подернулось дымкой, я перестала сопротивляться усталости и снова заснула, увлекая за собой только пробившиеся до меня звуки окружающего мира.
