В первый раз за этот вечер Оливер улыбнулся. Но очень коротко. Затем он сказал:
– Я думал, мы не захотим больше об этом говорить. Этого же не было.
– Не было, – с горечью повторила я. – Мы просто будем делать все так, как было до этого. До октября. Затем мы получим свои миллионы и станем радоваться так легко заработанным деньгам.
– Теперь, когда все так удачно разрешилось, можно и поесть, – сказал Оливер.
– Мне очень жаль, что ничего не получилось с ребенком, – продолжила я разговор после первой тарелки жаркого из индейки в кокосовом соусе с овощами.
– Каким ребенком?
– Ребенком, которого не будет у Эвелин, – сказала я.
– Ах, это. Ну, это не было для меня новостью. Мы с Эвелин занялись этим, чтобы прояснить кое-что в наших отношениях. Эвелин, как оказалось, свой выбор сделала.
– А ты?
– Мне остается только смириться с реальностью, разве нет?
– Да, – сказала я.
Если женщина не хочет иметь детей, то мужчине будет очень сложно ее обойти. Это у женщины, мужчина которой не хочет иметь детей, есть масса способов справиться с его нежеланием.
– Я хотел бы прояснить еще один вопрос, – сказал Оливер и посмотрел на меня пронизывающим взглядом.
– Да, какой?
– Те презервативы, которые мы вчера вечером использовали, принадлежали Штефану?
– Да, – устало сказала я. – Я нашла их в его письменном столе. На письменном столе они тоже этим занимались. Представляешь?
Оливер на мгновение прикрыл глаза.
– Поэтому ты тоже захотела непременно сделать это на столе, – тихо произнес он, больше для себя, чем для меня.
– Да, – сказала я и посмотрела на столешницу.
То, что он делал вчера со мной здесь, было просто невероятно. Впрочем, продолжение в постели было не менее грандиозно. Ничего удивительного, что у Эвелин овуляции случаются каждые два дня.
– Оливер?
Он неподвижно смотрел перед собой.
– Все нормально, – сказал он. – Мы ведь не хотели больше об этом говорить. Этого же не случилось, правда? Мы просто продолжаем жить с того момента, когда расстались вчера в обед.
– Точно, – ответила я, готовая в тот же миг снова разразиться слезами.
Но я взяла себя в руки. На сегодня слез было достаточно.
– Дюрр звонил мне сегодня десять раз, – произнес Оливер, чтобы сменить тему, – Телекомпания хочет получить пилотный выпуск программы уже в сентябре. Значит, нам необходимо срочно найти подходящий сад для этого проекта и представить команду, которая будет над ним работать.
– Это тоже должны делать мы?
– Я не имею в виду съемочную группу. А тех людей, которые станут помогать нам в роли садоводов.
– Но ведь уже август. И я не знаю, где мы сможем так быстро найти этих людей. И где возьмем подходящий сад.
– Мы должны это сделать, – сказал Оливер. – Как ты думаешь, а не начать ли нам с отцовского сада?
– Это выставит тебя в нехорошем свете, если ты в качестве первого опыта попытаешься преобразить сад собственного отца, – ответила я. – Нет, нам нужен кто-то другой, А как насчет Элизабет? У нее потрясающий дом, но на участке с момента постройки дома ничего не делалось. Земля заросла сорняками. Это могло бы стать для нас идеальным полигоном, А Элизабет, Ханна и их дети с удовольствием пойдут сниматься на телевидение.
– Что ж, хорошо. Тогда попытаемся начать с твоей подруги Элизабет.
Я понимала, что если дело заладится и все пойдет так, как я задумала, то Элизабет совершенно бесплатно получит великолепный сад рядом с домом, а я еще смогу и заработать, на этом.
– Десерт? – спросил Оливер.
Он снова стал таким, как всегда. Словно вчерашнего вечера и в самом деле не было.
– С удовольствием, – сказала я.
Все, кроме меня, возвратились к обычному распорядку дня. Последовавшие недели проходили, словно так и должно было быть. Если смотреть не слишком пристально. Доктор Бернер, Хуберт и Шерер продолжали следить за нами круглые сутки, господин Кабульке отшкурил и покрасил двери в наших руинах, а Эвелин опробовала на отремонтированной кухне все рецепты зелий из конопли, которые ей только удалось найти в Интернете. Штефан делал вид, что между нами все разъяснилось. Он прекратил аферу с Петрой, в благодарность за это я приложила максимум усилий, чтобы не быть ему неприятной. Мы не особенно много разговаривали друг с другом, он совсем перестал заниматься бухгалтерией и сосредоточился на поисках работы. Относительно «потерянного времени», проведенного в нашем питомнике, он писал в резюме, что трудился все это время «независимым советником по экономическим вопросам».
– Впервые в жизни я рад, что мой отец повсюду сует свой нос, – как-то сказал мне Штефан. – Если бы не он, то за последние два года я набил бы немало шишек.
Но благодаря Фрицу он получил возможность поговорить о работе с директором по персоналу в фирме, которой раньше руководил сам Фриц. И в которой, кстати, трудился и Эберхард.
– Ого, – сказал Эберхард на одном из наших воскресных семейных завтраков. – Получается, что мы в одно мгновение определились на работу. По мне, это довольно странно.
– Определение на работу не означает одновременного занятия высоких должностей, – проговорил Штефан. – Впрочем, директор по персоналу был просто очарован моим резюме. Я именно то, что им нужно.
– Ого! – недоверчиво сказал Эберхард.
– Этот человек кое-чем обязан мне со старых времен, – объяснил Фриц.
– Ах так! – вставила Эвелин.
– Они ищут человека на новое место в филиале в Чикаго, – произнес Штефан. – Я должен буду принять там руководство отделом маркетинга, пока дело наладится, и через пару лет вернуться в Германию. Это уникальный шанс. – Он посмотрел на меня.
Очевидно, я не смела даже в мыслях как-то лишить его этого уникального шанса.
– Чикаго очень далеко, – произнес Оливер и тоже посмотрел на меня.
Я пожала плечами. Я не собиралась ехать в Чикаго, но здесь это никого не касалось.
– Чикаго звучит заманчиво, – мечтательно произнесла Эвелин. – Там бывает по меньшей мере четыре времени года.
– Ого, – подхватил Эберхард, обращаясь к Штефану. – На такое место существует как минимум триста претендентов. Ты не думаешь, что твои шансы не так уж и велики? Я бы сказал, почти нулевые.
– А я бы сказал, что идеально подхожу для этой работы, – заявил Штефан. – Кроме того, директор по персоналу кое-чем обязан папе.
– Этому директору слегка за тридцать. Когда ты уходил на пенсию, – заметил Эберхард, обращаясь к Фрицу, – он, должно быть, ходил в детский сад.
