и радостны
Тропы тернистые.
Но вам, мятежные,
Глубоко павшие,
Восторг с безумием,
И злом смешавшие;
За муки избранных,
За боль мгновения –
Молю познания
И откровения!
Лилит
Faust:
Wer ist denn das?
Mephistopheles:
Betrachte sie genau!
Lilith ist das.
Faust:
Wer?
Mephistopheles:
Adams erste Frau.
Nimm dich in Acht vor ihren shonen Haaren
Vor diesem Shmuck, mit dem sie einzig prangt.
Wenn sie damit den jungen Mann erlangt,
So lasst sie ihn so bald nicht wieder fahren.
(Goethe, Faust, Walpurgisnicht).[6]
1.
Ты, веригами окованный,
Бледный странник, посмотри, –
Видишь замок заколдованный
В тихом пламени зари?
Позабудь земные тернии,
Жизнь светла и широка,
Над тобой огни вечерние
Расцветили облака.
Свод небесный, весь в сиянии
Ярким пурпуром залит.
Слышишь роз благоухание?..
Я – волшебница Лилит.
Ты войди в сады тенистые,
Кущи тайные мои,
Где журчат потоки чистые,
Плодотворные струи;
Где горят цветы зажженные
Догорающим лучом,
Реют сны завороженные,
Веют огненным мечом;
Где блаженное видение
Усыпит и обольстит
Крепким сном… без пробуждения…
Я – волшебница Лилит!
2.
Я прохожу в убранстве темных кос,
В шелку моих чарующих волос,
Подвесками червонными звеня,
Блестит венец на рожках у меня.
Прекрасна я, как лилия долин,
Как сельский крин – наряд богини прост,
Но, веером раскинув пышный хвост,
От жадных глаз прикрыл меня павлин,
И я, спустив мой пояс золотой,
Томлю и жгу чуть видной наготой.
От сладких чар не уклоняй свой взгляд,
Но берегись волос моих коснуться,
Не то в тебе нежданно встрепенутся
Такие сны, каких не заменят
Ни жизнь, ни смерть, ни рай, ни ад,
Ни мрак пучин, ни море света,
Ни сад блаженный Магомета, –
Ничто, ничто не утолит
Раба волшебницы Лилит!
3.
Убаюкан райским пением
В роще пальм уснул Адам.
С торжествующим молением
Я воззвала к властным снам:
«Сны, таинственные мстители
И вершители судеб,
Бросьте скорбные обители
Киньте сумрачный Эреб.
На брегу Эвфрата сонного
В роще пальм уснул Адам.
Плод от древа запрещенного
Я прижму к его устам.
Взвейтесь, знойные видения,
Вкруг кудрявого чела;
Он вкусит до пробуждения
Плод познания и зла».
4.
Тихо жертвенник горит
Пред волшебницей Лилит.
Слышен вздох то здесь, то там,
Каплет кровь по ступеням.
Все туманней, все бледней
Сонмы плачущих теней.
Ярче пламя, ближе ад,
Громче возгласы звучат.
Темнота пурпурных брызг,
Вакханалий дикий визг.
Яд, что в сумраке разлит –
Мир волшебницы Лилит.
5.
Смотрю я в даль из замка моего;
Мои рабы, рожденные в печали,
Несчастные, чьих праотцев изгнали
Из райских врат, не дав им ничего,
Работают над тощими снопами.
А я смотрю из замка моего,
Сзываю их несказанными снами
И знаю я, что – позже иль теперь –
Они войдут в отворенную дверь.
Они поют. Мне веянье зефира
Доносит гимн о смерти и любви.
И любо мне, властительницей мира,
Обозревать владения свои.
Здесь все – мое: леса, равнины, реки,
Все, что живет, и зиждет, и творит, –
Весь мир земной. И правят им вовеки
Любовь и смерть – могила и Лилит!
Демоны виолончели
Виолончель
Играл слепец. Душой владели чары.
Вздымалась грудь – и опускалась вновь.
Смычок, как нож, вонзал свои удары,
И песнь лилась, как льет из раны кровь.
И чудился под стон виолончели
Хор демонов, мятущихся во зле.
Мои мечты к бессмертию летели,
Он звал меня к беззвездной, вечной мгле.
Он звал меня к безумию забвенья,
Где гаснет слез святая благодать.
Гудел смычок. Змея смыкала звенья.
О, дай мне жить! О, дай еще страдать!
«Ты изменил мне, мой светлый гений…»
Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен,
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам – угрюм и тесен –
Змеится путь мой – передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом, –
Но кто-то скорбный, в венце терновом
Мне веет в душу могильным сном.
Невеста Ваала
Играла музыка во сне.
Вставали сумрачные дали.
Играла музыка во сне,
На брачный пир в чужой стране
Невесту бледную убрали.
На радость смертным и богам
Пред ней поют и пляшут жрицы.
Ее ведут в подземный храм.
Она идет по ступеням
На муки огненной ложницы.
Горят костры. Готов супруг.
Раскалены его колени.
Забил тимпан. Завился круг.
Зардел колосс. От медных рук
Легли уродливые тени.
Завился круг. Забил тимпан.
Растет безумство беснованья.
В тисках железных стиснут стан.
Какая боль прожженных ран!
Какие вопли и стенанья!
Она кричит: «Горю! Горю!..»
Родная, близкая! Мне снится,
Что я – она. Горю!.. горю!
О, скоро ль узрим мы зарю?
О, скоро ль станем мы молиться?
