— Я все понимаю, чертик, поэтому это самое оптимальное в нашем случае решение. Спасибо.
— Похороны тоже ты организуешь? — догадалась я.
— Да. Лизина бабушка сейчас не в состоянии этим заниматься. Важно, чтобы в больницу не слегла. У Лизы никого кроме нее нет.
— Ты прав, разумеется. Лучше так, — одобрительно кивнула я.
— Аннулируй, — эгоистично попросила его.
— Хорошо, Василиса. Как скажешь.
Больше мы к этим вопросам не возвращались. Гордеев вообще старался меня оградить от любых возможных неприятных воспоминаний.
— Ну что, мои принцессы, — вернул меня в настоящее его голос, — будем завтракать?
— В постели, с мамой? — обрадовалась Ксюшка.
— Вообще-то, так не делается, — хмыкнул образцовый родитель. — Но в виде исключения, чтобы мама без нас двоих не скучала.
— У‘а!!! — запрыгала на кровати дочь.
— Ох, Ксюшка, отведу я тебя к логопеду, — пробормотал себе под нос Егор, а потом уткнулся в мою шею. — Люблю вас.
Шмыгнула носом от такого признания. Блин, только слез мне хватало.
ЭпилогЧерез месяц мы вернулись домой, в наше уютное семейное гнездышко в Метелево.
Гордеев завершил все свои дела в столице, я поправилась — пора и честь знать.
Родителей в подробности случившегося не посвящали. Маме-паникерше знать такое точно не следует. А так, постепенно она к «зятю» стала лояльнее.
На католическое рождество, как и планировали, отправились к Шурке и твердо решили, что летом надо обязательно еще приехать — посмотреть знаменитые фьорды и прочие красоты Норвегии.
Как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает.
Еще с зимы начался этот кипишь с вирусом. С апреля страна на самоизоляции, границы закрыты. Вот нам и фьорды.
И Сашка рыдает, что не сможет вырваться в этом году к нам в гости. Опять же, карантин. А второе, и самое главное, они с Бьерном ждут сыночка. Поэтому-то моя всегда уравновешенная сестричка стала такой сентиментальной, почувствовав наконец, на собственной шкуре, что такое «лить слезы» по поводу и без.
Так как мы изначально по собственной воле перешли на удаленную форму работы, особых проблем у нас с Егором не возникло при таком режиме. Плюс то, что мы живем в доме, на природе, а в не в душной коробке квартиры. Здесь можно спокойно по участку погулять, не боясь нарваться на штрафы.
Я вовсю занималась с Ксюшкой и окончательно заценила труды Макаренко. Весь мир на него равняется, а в России его почему-то задвинули.
И пока все родители содрогаются от ужаса при переходе на домашнее обучение, мы, наоборот, смотрим с оптимизмом вперед, нисколько данного обстоятельства не страшась.
— Ну что, строптивая, когда замуж за меня пойдешь? — сделал очередной заход Гордеев, отнеся уснувшую Ксюшку в ее спальню и вернувшись ко мне. — Год почти ерепенишься.
— Ну, Егор, разве нам так плохо? — подняла на него немного расфокусированный взгляд.
Даже себе признаться боюсь, что глубоко в подкорке сидит страх: "Со штампом в паспорте сказка наша и закончится".
— И что за свадьба в масках и перчатках? Б-р.
— К лету, я думаю, все образуется, — погладил он меня по бедру, сначала вниз, а потом обратно, от коленки и до развилки ног, дерзко задрав шелковую сорочку. — Я успел оформить заявление через Госуслуги, — прикусил за ушко.
Я уже сомлела от его интимно-сексуальных манипуляций, поэтому не сразу сообразила, что он только что озвучил.
— Что-о? — попыталась вывернуться из объятий, однако он меня удержал на месте.
И более того, сам быстро устроился на диване, а меня усадил на колени, уложив спиной к себе на грудь.
Прямо, как в самый первый раз, когда он ловко свел наш петтинг к полноценному коитусу. Хитрец!
— Что-что? Зараза моя, люблю говорю, тебя! — стискивает левой рукой мою грудь, а правой стягивает трусики. — Хватит выеживаться, Вась. Ну сколько можно?
— Егор, — захныкала я, когда он провел стволом по моим влажным складкам, словно дразня, но не спеша проникнуть.
— Скажи, да, — целует в шею.
— Пожалуйста, — умоляю.
— Скажи! — почти рычит в ответ.
— Не-а, — отчаянно мотаю головой, собственной рукой стимулируя клитор.
— Чертик, укушу, — переходит к угрозам.
— Кусай.
— Отшлепаю.
— Отшлепай.
— Тогда ты сверху и ко мне лицом.
А вот это подлый прием. Знает же, что не особо люблю эту позу.
Делать нечего, я так его хочу, что послушно разворачиваюсь, принимая требуемое условие.
— Шантажист, — с шипением медленно опускаюсь на его член, глядя в синие глаза «укротителя».
К моему разочарованию, он мне нисколько не помогает, не движется навстречу, не подмахивает бедрами. Не подбрасывает меня, удерживая за ягодицы, и не опускает по стволу, не задаёт темп. Это значит, мне самой придется полноценно потрудиться наездницей.
Прижимаюсь грудью к его торсу, слегка раскачиваясь взад-вперед. Ну да, ленивец на ветке. Для меня это просто физическая нагрузка без удовольствия. Что поделать?
— Чертик, скажи, да, и все будет, — обещает Егор.
Я отрицательно мотаю головой.
— Ну, я тогда посплю, — откидывается на спинку дивана, как будто не женщина любимая в данный момент на его члене находится.
Бесит!
Все желание отбил.
— Иди в пень!
Быстро поднимаю зад, пытаясь соскочить.
В одно мгновение он меня перехватывает за пояс, разворачивает и входит так, что у меня искры из глаз посыпались.
— Ты так хотела? — уточняет, наматывая волосы на кулак.
— Да, да, — скулю я.
— Или так? — опускает вторую руку мне между ног, выкручивая клитор.
— Да-а, — жмурюсь от накатывающейся мощной судороги удовольствия.
Вот, вот и…
— Выйдешь за меня?
— Да-а-а!!! — кричу, наплевав на его откровенную уловку, просто полностью покоряясь.
— Вот так бы сразу, чертик, — шепчет он с триумфом, продолжая вколачиваться в меня, и вызывая очередной шквал моего наслаждения.
Меня била крупная дрожь, когда он мощно и достаточно продолжительно изливался в мое тело.
— Гордеев, блин! — пробормотала кое-как, когда возвратилась с небес на грешную землю.
