«Футбольная ассоциация возненавидела песню Three Lions сразу, как только ее услышала: что значит “Мы опять упустим шанс”? Игроки тоже были в недоумении».
Иэн Броуди из группы The Lightning Seeds[55] Песня не воспевала радости футбола или надежду на победу – в ней говорилось о том, как после «стольких шуток, стольких насмешек» через «тридцать лет боли» презираемые всеми люди со славным, напоминающим сладкий сон прошлым мечтают вернуть домой то, что всегда принадлежало им, но каким-то образом было отобрано: «Футбол возвращается домой». Авторы, сами не понимая того, обнажили глубокое, хотя и смутное представление обычных англичан о том, что «то, что принадлежало им по праву, было некогда украдено неизвестным образом какими-то чужаками», как писал философ Роджер Скрутон.
Блэр чутко уловил момент. В речи 1996 г. он заговорил о «семнадцати годах унижения», объявил, что «лейбористы возвращаются домой», и даже осторожно произнес ужасное слово «Англия». Он действовал строго по лекалам Черчилля образца 1912 г. Для Уэльса и Шотландии самоуправление означало объединение нации, но для англичан единственным вариантом самоуправления объявлялся ее распад: «Если со временем регионы Англии захотят играть большую роль… они тоже смогут это сделать».
В результате альянс Внешней Британии и регионов Англии объединился под руководством лидера, который, к успокоению сомневающихся южных избирателей, говорил как представитель их социального круга.
Cool Britannia: последний редут
В 1997 г., всего лишь в третий раз в истории, лейбористы завоевали большинство голосов англичан; впервые в истории консерваторы потерпели совершенно разгромное поражение в Шотландии и Уэльсе. Блэр немедленно укрепил свой статус речью «Народная принцесса», безошибочно разыграв карту народного горя на похоронах принцессы Дианы. Рейтинг одобрения его деятельности достиг невероятных 93 %. Кельтские националисты выиграли свои референдумы о деволюции и стали почивать на лаврах, наслаждаясь новообретенной властью. Блэр, как лучший друг президента США Билла Клинтона и образец для усердного подражания для канцлера Германии Шредера, сумел стать посредником между США и Европой, о чем Черчилль мог только мечтать. Это позволило ему примирить враждующие североирландские фракции, подписав Соглашение Страстной пятницы в Белфасте (1998), что, несомненно, обессмертит его имя.
Победа лейбористов после многолетнего правления тори могла казаться настоящей революцией, но на деле тон в Cool Britannia[56] задавал либеральный консерватизм. Два крупнейших продукта культурного экспорта времен Блэра в Голливуд были совершенно не похожи на что-либо американское. Мир был очарован опубликованным еще в 1950-х гг. фэнтези Дж. Р. Р. Толкина о защите доиндустриальной Англии (Шира) под предводительством молодого представителя мелкопоместного сельского дворянства и седобородого волшебника – и полностью покорен фантазией Джоан Роулинг об обороне старинной частной школы (Хогвартса) под предводительством молодого представителя наследственной элиты и седобородого волшебника[57]. Хогвартс был основан представителями особой касты для своих детей, но был открыт и для многих обычных способных ребят, достаточно решительных и толстокожих, чтобы усвоить его таинственную культуру, кухонную латынь и прочие штучки: единственная главная героиня, не принадлежавшая к наследственной элите, вышла замуж за ее представителя. Если отбросить магическую мишуру, это был настоящий гимн социальной мобильности, которая достигается посредством совершенно определенного типа образования, что и практикуется в Англии примерно с 1170 г.
Настоящий школьный магазин в Итоне и выдуманный школьный магазин в мире Гарри Поттера. Слева: фасад магазина New and Lingwood, Виндзор. Фотография автора. Справа: магазин волшебных палочек Олливандера (из серии книг и фильмов о Гарри Поттере). Universal Studios, Флорида. Фотография автора
Читатели понимали все правильно: «Гарри Поттер» был основан на материале реально существующих английских частных школ.
К наступлению 2000 г. Соединенное Королевство подходило более здоровым, чем в любое другое время начиная с 1870-х гг.: это был добровольный мирный союз народов, объединенных любовью к общему прошлому, под руководством единого национального лидера, которого любил весь мир и даже СМИ, – главного Дизраэли после самого Дизраэли.
Только одно омрачало праздник Cool Britannia: Англия.
Проблемы с Англией
«Смущающим препятствием к национальному единству остается разделение Севера и Юга».
Блейк Моррисон, «Как живет другая половина» (How The Other Half Lives), Independent, 15 июня 1997 г. К этому времени все английские фанаты размахивали флагами с крестом святого Георгия, но это был всего лишь спорт. В реальной же жизни раскол между Северной Англией и кельтами, с одной стороны, и Южной Англией – с другой оставался столь же явственным. Даже в 1997 г., если не учитывать глобальный город-государство Лондон, лейбористы добились абсолютного большинства только в Шотландии, Уэльсе и на севере Англии. В Мидлендс тори и либералы вместе получили больше, а на всем Юге, кроме Лондона, одни только консерваторы набрали больше голосов. Блэр заявлял о «новом рассвете», но в реальности ничего не изменилось.
