Позже Вита пересаживается за столик, где сидят сокурсники. После второго коктейля она и вовсе раскрепощается. Громко смеётся, откинув голову назад. На видео отсутствует звук, но мне кажется, что в ушах отчётливо звенит её голос.
— Есть данные о том, что она принимала? — спрашиваю у Паши.
— Помимо алкоголя в крови был обнаружен амфетамин. Скорее всего, его подавали в коктейлях в тот вечер.
— Ясно. Я так и думал.
На Виту открыто смотрят почти все особи мужского пола. Прямо, без подтекста, словно оголодали. Она магнитом притягивает своей чистотой и наивностью — такие девочки в этом клубе охренеть какая редкость. Есть в ней то, от чего оторваться невозможно, особенно если попробуешь. Сдохнуть хочется, чтобы только продолжить.
Глаза наливаются кровью, когда я вижу, как провинциалочка танцует с незнакомым парнем. Кладёт руки ему на плечи и крепко обнимает. Он трогает её бёдра и талию. Гладит, словно Вита ему принадлежит. У меня горит в груди. Так сильно, что болеть начинает. Адски.
Какого хера ты творишь? Это место явно не для тебя, уходи. Я обидел тебя, но запомни: ни один мужик на свете не стоит твоей покалеченной жизни.
— Хватит, — прошу глухим и будто не своим голосом.
Паша меня не слышит, продолжает показывать дальше.
В клуб приезжает наряд полиции, Вита паникует и хватает сумочку. Я это уже видел. «Бабочка» давно на крючке у правоохранительных органов, не в первый раз облава. Назар тащит провинциалочку в уборную и помогает вылезти через окно на улицу. Она вцепляется в него, как в спасательный жилет, и слепо повинуется.
Перед глазами пелена, почти ничего не вижу. Крышу срывает от того, что будет дальше. Пи*дец полный — вот что. Итог я знаю, потому что на данный момент Вита сидит в следственном изоляторе, а я ничего не могу с этим сделать.
Поднявшись со стула, с грохотом его в стену швыряю. Паша вздрагивает, недоуменно на меня смотрит.
— Я сказал хватит, блядь! Выключи!
Он ставит на паузу, достаёт из кармана пачку сигарет и меня угощает. Мы молча курим в его кабинете.
— Говорят, там Болотов со своей стороны прессует, — негромко произносит Павел. — Всех виновных на кол. Просит максимальную меру наказания за вымогательство. Может, с ним поговорить попробуешь?
— Пробовал. Мы не поняли друг друга.
— Хреново, — заключает товарищ.
Делаю глубокую затяжку, ощущая, как горький дым заполняет лёгкие. Башка гудит, мыслить совсем не получается. Последнюю неделю я почти не сплю. Едва глаза закрываю, как все накопившиеся проблемы приплющивают многотонным грузом. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Кажется, что я не должен спать, есть или принимать душ. Это пустая трата времени.
Сначала была сложная командировка в республике, потеряли одного бойца — Вадима Бекетова. Поступила информация о боевиках, мы брали штурмом. Я лично видел, как Вадиму выстрелили в голову, как во все стороны брызнула кровь. Он служил у нас недолго, всего два года. Молодой, толковый. Мы часто общались вне работы. В Москве у него осталась беременная жена, которой мне лично пришлось сообщить о смерти мужа.
А потом была Вита. Тут вообще сложно всё и запущенно. Слов не находится, чтобы описать происходящее. Ей поймали с деньгами, отвезли в отделение. Она стала кричать, чтобы дали позвонить, потому что в фильмах предоставляется один-единственный звонок адвокату. У Виты адвоката не было, но зато был я. Как только услышал о случившемся, не поверил даже. Переспросил — прозвучал тот же самый ответ. Ноги подкосились, а в лицо будто кипятком плеснули. Пришлось ближайшим рейсом лететь в столицу.
Докурив, я благодарю Пашу за информацию и крепко жму ему руку. Мы вместе в школе учились, Павел теперь в Следственном комитете работает.
Нехорошо я повёл себя, когда стул швырнул. Не сдержался, вспылил. На стене кабинета теперь ямы «красуются».
— Ты извини, нервы ни к чёрту, — обращаюсь к нему. — Если вскроются новые обстоятельства, позвони мне. Пожалуйста.
— Позвоню, конечно. Не волнуйся.
Я выхожу на улицу, завожу двигатель и выруливаю на загородную трассу.
В последние дни создаётся ощущение, что теперь я живу не в теле молодого здорового мужчины, а в теле старца. Сложно говорить и думать, передвигаться и то с трудом получается. И не хочется ничего. Правда, в первый день, как только прилетел в Москву, долго молотил боксёрский мешок. До сбитых костяшек и нехватки кислорода, пока не отключился от усталости прямо на матах.
Я быстро добираюсь домой. Открываю ворота и заезжаю на территорию, ставлю машину под навес.
Бросив связку ключей на тумбу, снимаю куртку и обувь. В городе похолодало, столбики термометра до нуля доходят.
В доме непривычно пусто, никто не встречает. Надо бы привыкнуть к тому, что Виты здесь нет и не будет, но я, как чокнутый, захожу в прихожую и начинаю принюхиваться. Вдруг Вита что-нибудь на ужин приготовила?
Сейчас бы на руки её подхватить и к себе прижать. Поцеловать так, чтобы у неё дыхание перехватило. Подмять под себя податливое тело. И трогать, гладить, любить. Бесконечно долго и сильно.
Резкий звонок в дверь заставляет меня выйти из оцепенения. Не глядя в глазок, открываю. На пороге стоит соседка Аня. Дочь известного в городе адвоката. Он предлагал свои услуги, но я отказался. Верю, что есть другие шансы вытащить Виту из-за решётки, без клейма в личном деле.
— Здравствуйте, Кирилл, — произносит Аня, поправляя волосы. — Можно войти?
Молча отхожу в сторону, упираясь плечом в стену.
— Как там Вита?
— А ты как думаешь?
— Дурацкий вопрос, извините… — тушуется девушка. — Тут мама моя вам пирожки передала, суп и утку по-пекински. Если не возражаете, я могу разогреть и…
— Валяй, — разрешаю ей.
Оставив гостью внизу, поднимаюсь на второй этаж. Пусть занимается, если ей так хочется. Я всё равно планировал заказать доставку еды, а так даже ждать не пришлось.
Переступив порог душевой кабины, включаю холодную воду. Отрезвить себя хочу любыми способами, потому что в голове туман стоит.
За то время, что я в столице, была масса возможностей, чтобы попасть к Вите. Но пока у меня не будет гарантий, что могу ей помочь, не хочу показываться на глаза. Чтобы зря не надеялась.
Струи воды лупят по голове и плечам. Не становится легче ни на йоту. Я со злостью ударяю кулаком о стену. Глупая, шальная девка. Что ты наделала, мать твою?
Выйдя из душа, надеваю на влажное тело футболку и штаны. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю: под глазами синяки, на щеках не щетина — борода. Постарел лет на пять за несколько дней.
Спускаюсь на первый этаж, из кухни охрененно пахнет. Ностальгию чувствую. Кажется, что всё вернулось на круги своя.
