Скоро она будет с Максом.
Глава 20
Соболий мех все еще сохранил запах Макса, и Кристи на жадно вдыхала его, подняв воротник и поеживаясь от холода. Она летела по утоптанному снегу навстречу огонькам маленького коттеджа. Носки зеленых замшевых ботинок поочередно выглядывали из-под накидки. Щеки раскраснелись от ветра и возбуждения.
Дорогу ей неожиданно преградила высокая темная фигура, и Кристина со сдавленным криком отпрянула. Сильные руки удержали ее от падения, и страх уступил место удовольствию.
— Я думал, ты никогда не придешь, — прошептал Макс, распахивая полы своей бобровой шубы и окутывая ее теплом.
— А я думала, что они никогда не улягутся, — пояснила Кристина, улыбаясь ему и испытывая невыразимое чувство возвращения в родное гнездо. — Ты долго ждал?
— Нет, — солгал он, хотя стоял на страже уже несколько часов. — Но теперь ты здесь. Счастливого Рождества…
— Самого, самого счастливого, — повторила она, прижимаясь к нему.
— Пожелания уже сбываются, — поддразнил он. Кристина закинула голову, любуясь задорным блеском его глаз.
— Ты, наверное, говоришь это всем женщинам, — парировала она, ощущая радость жизни.
— И все дамы собираются забраться в мою постель в этот сочельник, — протянул он.
Кристина кокетливо похлопала ресницами:
— А я думала, что только одна.
— Прекрасно, значит, мне повезло поймать ту, что нужно, как раз рядом с моей берлогой.
— Значит, ты большой злой волк?
Макс покачал головой и поднял ее на руки.
— Я очень, очень хороший…
— Ангел в моей жизни, — призналась она, целуя его в щеку.
— Некоторые могут с тобой не согласиться, — возразил Макс, направляясь к коттеджу. — Но все равно спасибо. И, следуя традициям праздника, не могу ли я предложить даме…
— Все на свете.
Макс застыл, словно пораженный в самое сердце. Словно очарованный этим единственным словом. Словно старался заколдовать и ее.
— Если бы только я мог…
— Можешь. Сегодня ночью мир принадлежит нам. И бриллианты звезд, и темный шелк небес, и снег…
— И этот домик с нашим именем на нем.
— Каким именем?
Пусть это фантазия, но она так истосковалась по мечтам! И он понял.
— Маркиз и маркиза Вейл.
— А где наши дети?
— Спят и грезят о засахаренных сливах. Я сам уложил их в постель.
— В следующий раз я помогу.
— Да, знаю.
Он нежно поцеловал ее под сверкающими звездами и огромным ночным небом.
— Не разбуди их, когда мы войдем в дом.
У Кристины в глазах блестели слезы, когда Макс опустил ее на пол в крошечной гостиной.
— Не плачь, или я сам заплачу, — пропищал он, скорчив уморительную гримасу, чтобы заставить ее посмеяться.
Она действительно засмеялась, и ему сразу стало легче, потому что он не мог думать о том, чтобы отправить ее обратно в величественный дворец, где бедняжку ждало очередное столкновение с холодной, жестокой реальностью.
Макс помог ей снять накидку, сбросил шубу и, размотав с ее запястья шнур маленького ридикюля, положил на стол, словом, старался ухаживать, как мать за ребенком.
— Ты устала? — нежно спросил он, потому что она не шевелилась.
Чуть качнув головой, она улыбнулась ему:
— Я наслаждаюсь красотой этого, лучшего в моей жизни сочельника. Спасибо, что приехал.
— Я считал дни.
— Я тоже.
В наступившем молчании слышалось только тиканье часов на каминной полке.
— Чего бы тебе хотелось?
Несмотря на то что в комнате было тепло, Кристина вздрогнула: искушение оказалось слишком велико.
— Я имел в виду стакан вина или бренди. Просто стараюсь быть вежливым.
— Не хочется.
— Может, посидишь у огня?
Кристина, словно не слыша его, огляделась:
— Где моя сумочка?
Макс взял со стола ридикюль и вручил ей.
— Я принесла тебе подарок, — объяснила она, вертя в руках вышитый ридикюль, и поспешно добавила: — Надеюсь, ты не посчитаешь меня слишком бесцеремонной, или наглой, или… — она глубоко вздохнула, теребя золоченую застежку, — бесстыдно развязной. Я купила его, поддавшись порыву, а потом подумала, что, возможно, перешла…
Он остановил взволнованную тираду, легонько приложив палец к ее губам, взял ридикюль и расстегнул застежку.
— Любой подарок из твоих рук — благо, — заверил он.
— Хорошо… я надеюсь… ты можешь подумать…
Прикусив губу, она порылась в сумочке, вытащила маленькую красную, обтянутую сафьяном коробочку и протянула ему.
Недоуменно подняв брови, Макс нажал на кнопку.
— Кольцо, — удивился он, поднимая золотую ленту с бархатного ложа.
— Понимаешь, — лепетала она, глядя в его бесстрастное лицо, — я не должна была… конечно, не должна.
Сотни любовниц наверняка осыпали его подарками! Лицо Макса озарилось улыбкой.
— Великолепно… поразительно…
Он повернул к свету широкое кольцо, совсем простое, если не считать маленького квадратного рубина.
— Я знала, что рубин — твой камень. Кстати, внутри кое-что выгравировано, — пояснила Кристина.
— Насколько я понял, ты купила его не здесь.
Кристина покачала головой.
— Я вошла под темной вуалью в маленькую берлинскую лавчонку на окраине. Но молодой ювелир, который делал надпись, должно быть, узнал меня, потому что сказал, когда я пришла за кольцом: «Завидую вашему возлюбленному, княгиня».
― И я тот счастливчик, которому он завидует, — добавил с улыбкой Макс, снова поднося кольцо к лампе.
«Моему единственному», — прочитал он и усмехнулся.
— Ты даже не подозреваешь, как метко попала в цель.
Она не знала, то ли радоваться, то ли обижаться.
— Пойдем в спальню, — предложил он, — посмотришь, что я приготовил для тебя.
— Я и так знаю, что ты приготовил.
— А вдруг тебя ждет сюрприз? — Он протянул ей руку. Кристина поколебалась, но Макс улыбнулся еще шире.
— Какой именно?
— Хороший, ваша подозрительность.
Открыв дверь крохотной спальни, Кристина ахнула.
— Где ты достал фиалки в декабре?!
