– У меня же паспорта нет, – напомнила Лена,смеясь.
– Ах да! Ну ладно, тогда потом, только скажи, что тыменя любишь…
– Я тебя люблю…
– Докажи! – он раскрыл объятия.
– Докажу! —Лена загадочно усмехнулась. —Чтотам твоя тетка говорила насчет кольца? Что оно достанется женщине, которая тебялюбит? Так смотри!
Лена протянула ему маленькую деревянную коробочку. Там напожелтевшем от времени шелке лежало кольцо – большой изумруд в красивой оправе.Темно-зеленый камень засиял густым глубоким светом, как будто в комнатупринесли кусочек южного моря.
– Откуда ты его взяла? Где нашла? – голос Сергеязадрожал от еле сдерживаемого волнения.
– Я проснулась рано-рано, – Лена нежно поцеловалаего и погладила непослушные светлые волосы, – а ты так хорошо спал… такбезмятежно и беззащитно, совсем как Димка… Я долго на тебя смотрела, а потом тыстал ворочаться и морщиться, потому что солнышко пробилось сквозь занавески иодин луч светил тебе прямо в лицо. Я решила задернуть занавеску, а там на окнетакой старый карниз, но крепкий и занавески ужасно пыльные – за шесть-то лет…Они не висят на кольцах, а закрепляются такими шариками, которые ходят по трубе…
– Да знаю я!
– Ну так вот, чтобы не трясти пыль, я встала на стул ипопыталась сдвинуть последний шарик.
Но что-то мешало, и оказалось, что в трубе карниза спрятанакоробочка с кольцом.
– Да уж, теперь верю, что ты меня любишь, Сергейпосадил Лену на колени и ласково куснул за ухо, и ей показалось, что комнатазакружилась и поплыла куда-то далеко-далеко, – если бы не любила, неполезла бы на стул, чтобы задернуть занавески… вообще бы не проснулась…
Тетя Матильда оказалась права, пусть земля ей будет пухом…
Олег Михайлович, скромный и незаметный референт директорасоциологического центра «Вариант», сидел за столом в своем маленьком кабинете ибуравил тяжелым гипнотическим взглядом своего посетителя.
Обычно этот взгляд производил на людей очень сильное впечатление,и они становились весьма сговорчивыми, но сегодняшний собеседник ОлегаМихайловича был майор милиции и на такие простые приемы не поддавался.
– Пал Палыч, – повторил референт, – мы же стобой не первый день знакомы. И живешь ты не на милицейскую зарплату. И до сихпор мы всегда находили общий язык. Ты мне только скажи сколько, только скажи!Ты ведь меня знаешь, за мной не пропадет…
– Нет, Олег Михайлович, я вас сегодня просто непонимаю, – скучным голосом ответил майор, чего вы от меня хотите? Чтобы язамял дело об убийстве? Это ведь не мелкое хулиганство, это особо тяжкоепреступление! Как вы это себе, интересно, представляете? Оформить его какнесчастный случай? Да меня же на смех поднимут! Что же, потерпевшая сама себяпо голове молотком приложила? Как та унтер-офицерская вдова, которая сама себявысекла? Да надо мной весь город смеяться будет!
Олегу Михайловичу очень не понравилось то, что сказал майор,но еще больше ему не понравился его скучный голос. Обычно Павел разговаривал сним куда более заинтересованно. И еще референту не понравилось, что милиционервнезапно перешел на «вы». До сих пор в их общении звучало больше дружескойдоверительности. И еще референту не понравилось то, что майор без всякогозатруднения вспомнил его имя-отчество и произнес совершенно без запинки – этобыл скверный признак, это могло значить, что Олег Михайлович стареет и теряетсвое влияние на людей. Признавать это ему очень не хотелось.
«Не иначе, Паша пронюхал что-то такое, о чем я еще незнаю, – озабоченно подумал референт, а это уже совсем никуда не годится».
– Пал Палыч, – проговорил он снова, тоже переходяна «вы», – ну сами подумайте. Нужен вам еще один глухарь? Ведь никакихшансов раскрыть его у вас нет! Это ведь просто камень на шее! Зачем вам снижатьпоказатели раскрываемое™? Ну, чего проще – упала женщина на кухне, полскользкий, кафельный, самое простое дело! А молоток., ну, лежал он там, прямона него она и упала, неудачно так получилось! Всякое на свете бывает!
– Что-то я вас, Олег Михайлович, никак не пойму! –майор откинулся на спинку стула и неприязненно взглянул на референта. –Почему это вы сомневаетесь в возможностях нашего следствия? Почему это высчитаете, что мы не сможем раскрыть данное преступление? И вообще, никак выменя на должностное преступление толкаете?
– Какое еще должностное преступление? проговорилреферент, наклонившись ближе к собеседнику и не сводя с него глаз. – Ни начто я вас не толкаю! Вы, между прочим, в моем кабинете, и никаких свидетелей унашего разговора нету. Так что если не хотите меня понять и сохранить нашидружеские отношения – воля ваша. Я вам совет давал, а принять его или нет – этоуж ваше личное дело.
– Вот именно – мое! – майор тяжело поднялся состула и выпрямился во весь рост, – и ни в каких ваших советах я не нуждаюсь!
Он развернулся и тяжелым шагом покинул маленький кабинетОлега Михайловича.
Референт посидел несколько секунд с закрытыми глазами,стараясь успокоиться и унимая предательскую дрожь в руках.
Что случилось? Майор – тертый калач, он чувствует опасностьзадолго до ее наступления, и если вдруг так прямо отказывается отсотрудничества – это очень скверный признак. Это значит, что крысы начинают поодной убегать с тонущего корабля.
Неожиданно на столе перед Олегом Михайловичем зазвонилтелефон.
Он взглянул на табло определителя номера, но там было пусто– звонили со специального аппарата, номер которого не определялся.
Референт переждал три звонка, чтобы не выдать своеговолнения, и снял трубку.
– Слушаю, – проговорил он значительно, уверенным итвердым голосом.
Но ему никто не ответил.
Несколько секунд трубка молчала, и потом в ней зазвучаликороткие сигналы отбоя, Олег Михайлович растерянно смотрел на трубку и оченьдолго не решался положить ее обратно на аппарат.
Что происходит? Кто объявил ему войну?
Кто-то достаточно сильный и влиятельный, чтобы переманить насвою сторону Павла, прикормленного человека в милиции, который до сих порпослушно выполнял любой, самый сложный приказ…
Референт положил трубку, но она как магнитом притягивала еговзгляд.
И руки дрожали, – чего не было с ним уже очень многолет.
Олег Михайлович попробовал заняться текущими делами, номысли возвращались к разговору с майором и к странному звонку…
Он постарался взять себя в руки, и это почти удалось, каквдруг телефон снова зазвонил.
На табло определителя номера по-прежнему было пусто.
Осторожно, как будто он прикасался к бомбе или к ядовитойзмее, Олег Михайлович протянул руку и снял трубку.
