Стоило мне переступить порог дома, который и был и не был мне знакомым и родным, как внутреннее чувство подсказало: что-то изменилось. Так и оказалось — когда я, войдя в гостиную, увидела четырех незнакомых мне девушек, бровь сама по себе взметнулась вверх. Как только они заметили нас с Агнесс, беспокойство на их лицах проступило острей.
— Миссис Эйзерваль? — Я повернулась к экономке.
Она лишь беспомощно пожала плечами, очевидно, не зная, как ответить на мой невысказанный вопрос и как представить гостий «Лавандового приюта».
— Вы, наверное, Розали? — Одна из незнакомок поднялась с кресла, настороженно глядя на нас.
— Да, — нахмурившись, ответила я.
— Я Анна-Лиза, — сказала она и представила по именам остальных. — Кристиана сейчас нет.
— А где он?
Девушки переглянулись, словно решая, можно ли мне довериться или нет. И только сейчас я заметила на тыльной стороне ладони одной из них знак, о котором Кристиан столько мне рассказывал, и ахнула, пораженная догадкой.
— Вы — Дочери Лилит?
Анна-Лиза удивленно поморгала, и по ее лицу я поняла ответ.
— Значит, Кристиану удалось предотвратить… — Я вовремя прикусила язык. Слова «ваши смерти» так и остались невысказанными. — Наверное, мой вопрос покажется вам бестактным, но…
— Что мы здесь делаем? — усмехнулась Анна-Лиза. По тому, как она складывала в замок руки и бросала взгляды то на нас с Агнесс, то на входную дверь, я поняла, что она сильно нервничает. И ее тревога — чем бы она ни была вызвана — невольно передалась и мне.
Анна-Лиза рассказала мне события последних дней, и закончила свой рассказ словами:
— Лилит призвала нас, своих Дочерей. Кристиан отправился в храм, чтобы ее остановить.
— И… как давно?
Анна-Лиза взглянула на часы.
— Час назад.
— Час? — воскликнула я, холодея от ужаса. — Кристиана нет уже час?
— Да, но что нам поделать? — подала голос самая юная Дочь Лилит. — Кристиан сказал нам, что только здесь мы можем быть в безопасности.
— Где находится этот храм?
Анна-Лиза объяснила. Слушая ее, я кивала — мне было хорошо знакомо место, где сейчас, в прошлом, находилась старая часовня — или иначе храм Лилит. Агнесс попыталась увязаться за мной, но я уговорила ее остаться. Если ведьмы пойдут по нашему следу, Агнесс, как и Дочерям Лилит, действительно лучше остаться здесь, в зачарованных Кристианом стенах «Лавандового приюта».
Выбежав на улицу, я остановила кеб и велела старому кучеру мчаться во весь лошадиный опор к старой часовне. Он удивился, но перечить мне не стал. Спустя несколько минут я уже входила в храм.
Первое, что поразило меня — черные свечи, расставленные на скамьях и алтаре в конце зала. Я видела склонившуюся над человеческим телом фигуру, и сначала решила, что это Кристиан. Но фигура принадлежала незнакомой мне женщине — красивой, светловолосой. Стоя на коленях, она шептала то ли заклинание, то ли молитву. Мне даже на мгновение показалось, что я вижу странное свечение, исходящее от нее, и черные свечи к нему были непричастны.
Но потом… потом я увидела тело, и в тот же миг окружающий мир поблек. Тело, усыпанное черными лилиями, от которых к незнакомке переходило то странное свечение. Тело, принадлежащее Кристиану.
Его глаза были открыты, но жизнь из них давно ушла.
Мой Кристиан был мертв.
Глава сороковая
«И имя ему — Азаэль».
Смерть разрушила все воздвигнутые барьеры, и я наконец вспомнил все. И то, о чем говорила мне моя память, заставляло мои кулаки сжиматься в бессильной ярости.
Не Люцифер отобрал у Лилит ее силы, которые она так истово пыталась вернуть в надежде на свое Восхождение. И не Касикандриэра — демоница власти и наша с Лилит мать.
Силы у Лилит отобрал я, ее брат.
Все неправда, вся прожитая жизнь — ложь. И в эту ложь поверить я убедил себя сам.
Когда во мне пробудились способности, я, тогда еще совсем ребенок, действительно возомнил, что я — сын Бога. Ведь кто еще мог даровать мне подобные силы? Но однажды в нашем доме появилась Касикандриэра и рассказала нам обо всем. Мы — не Кристиан и Фелиция Валентрис, а Азаэль и Лилит. Ее дети от земного мужчины, чье имя открыть нам она не захотела. Именно она, Касикандриэра, наградила Лилит своим даром — искушать, соблазнять, подчинять себе чужую волю и использовать чужую энергию. Мне же достался дар самого Люцифера. Он увидел, что я достоин его и передал мне, неродному, часть своей силы, нарекая Ангелом Смерти — карателем, чей долг — отправлять черные души в Инферно, где дьявол получит над ними власть.
Касикандриэра сказала, что больше в мире живых она не появится, и будет ждать своих детей в Пустыне Снов. Лилит все это время взывала к матери за помощью, тогда как я ее отвергал. И финал моего противостояния — борьба во мне света, которым я хотел быть, и тьмы, заложенной во мне от рождения, — пришелся на мои восемнадцать лет.
Лилит была умнее и хитрее меня — она молчала о своих способностях, притворяясь обычной девчушкой, истинной дочерью своих родителей, разумеется, умалчивая о том, что настоящими ее родителями были демоница власти и безымянный смертный. А я был слишком глуп, выставляя свой дар напоказ, и после того, как узнал правду от Касикандриэры, я это осознал. Прежде я гордился своей силой, считал себя особенным, одаренным, но потом, когда истина мне открылась, возненавидел свою истинную сущность. Ведь кто же в здравом уме будет гордиться тем, что в нем живет частица дьявольского дара?
Несмотря на то, что свои способности Лилит усердно держала в тайне, это не значит, что она не использовала их. В свои семнадцать она была сущей демоницей и достойной продолжательницей Касикандриэры. Она подчиняла разумы мужчины, чтобы получать так необходимое ей внимание, меха и драгоценности. Она умело пускала им пыль в глаза, зачаровывая собственную внешность — и никто и подумать не мог, что ей всего семнадцать лет. Ей дарили роскошные подарки, но ей и этого было мало. Она совершала чудовищные сделки, давая нуждающимся то, чего они желали, а взамен забирая частицы их души. И благодаря им становилась с каждым днем все сильнее.
Я пытался держать ее в узде, но моих сил не хватало — унаследовав дар своей матери и в совершенстве им овладев, Лилит была в разы сильнее меня, награжденного лишь частицей дара Люцифера и упорно его отвергающего. И однажды случилось неминуемое. Жажда контролировать всех и вся привела к катастрофе.
Жертвой Лилит стал мой друг, Малькольм Донован. Он был предан своей жене и на мою своенравную сестру не обращал никакого внимания. Это не нравилось Лилит — она любила, чтобы перед нею падали ниц и только ею восхищались. Возможно, Малькольм был сильней прежних жертв сестры, сдавшихся ей почти без боя. Возможно, его защищали духи предков — его собственные ангелы-хранители. Как бы то ни было, но ему дольше всех удалось продержаться под натиском демонических чар Лилит. Потеряв терпение, она обрушила на него всю мощь своих сил — и остановить ее я не успел. Этого Малькольм выдержать уже не смог.
