Я РАДА, что Анка ушла. Ты умница, что решилась на разговор. Не надо паники, скоро кого-нибудь найдешь. Австралийки, говорят, очень хороши как няни. Пошлю тебе номера агентств и закину удочку Поле — может, она знает, кто ищет работу. Я сегодня героиня «ЭМФ». Поймала удачу за хвост. А награда? Командировка в Германию горящим рейсом — фирма экономит на билетах.
Так что ауфидерзейн, котик. Ланч перенесем?
К.
От кого: Кэнди Стрэттон
Кому: Кейт Редди
Проклятье!!! Я беременна.
Тут же оглядываюсь на Кэнди. Почуяв на себе мой взгляд, она поднимает голову и машет ручкой. Как ребенок машет — смешно и грустно.
Кэнди беременна. Речь не о задержке, а о приличном сроке в четыре с половиной месяца, если верить приговору гинеколога из больницы на Уимпоул-стрит, которому она вчера показывалась. Цикл у нее давно сбился — наркотики, должно быть, виноваты, — поэтому она и не заметила ничего странного, кроме пары набранных килограммов да саднящих сосков, что вполне объяснимо после зажигательного секса во время лыжного отпуска с неким Дарреном из госказначейства.
— Придется избавиться.
— Понятно.
Мы сидим за стойкой бара «Корни и Бэрроу», как птички на жердочке, лицом к площади, где зимой заливают каток. У Кэнди в руке бокал с шампанским. У меня бутылка «Эвиан».
— Избавь меня от этого дерьма, Кейт. На хрен соглашаться, если не согласна.
— Я всего лишь хотела сказать, что поддержу тебя в любом твоем решении.
— Решении? По-твоему, это решение? Это катастрофа, мать ее!
— Поздний аборт, Кэнди… Хорошего мало.
— А на двадцать лет записаться в матери-одиночки — по-твоему, лучше?
— Трудно, но возможно. Тебе тридцать шесть как-никак.
— В вторник тридцать семь стукнет.
— Время уходит.
— Не оставлю.
— Понятно.
— Что?
— Ничего.
— Знаю я твои «ничего», Кейт.
— Боюсь, как бы ты не пожалела.
Кэнди давит в пепельнице сигарету, прикуривает следующую.
— В Хаммерсмите есть одна клиника… Дорого, но не смотрят на сроки и вопросов не задают.
— Ладно. Я с тобой.
— Нет.
— Я с тобой. Одну не отпущу.
— Какого хрена? Тоже мне каникулы нашла. Заглядываю подруге в глаза:
— А если он заплачет?
— Что ты мне тут вкручиваешь, Кейт? Марш против абортов хочешь возглавить?
— Говорят, плод может плакать. Ты у нас, конечно, крутая, а я так сразу умерла бы.
— Повторите, — кивает она бармену. — Ну давай, объясни мне.
— Что объяснить?
— Все. Про детей.
— Не могу. Это самой нужно ощутить.
— Брось, Кейт, ты снег эскимосам можешь продать. Действуй!
Боже, этот взгляд. Взгляд Кэнди Стрэттон, вызывающий и горестный одновременно. Взгляд ребенка, упавшего с дерева, куда ему залезать запретили: ни за что не заплачу, хоть и больно ужас как. Мне хочется обнять ее, но она не позволит. Как объяснить ей, что упускать такой шанс глупо? А объяснить необходимо. Иных доводов Кэнди не принимает.
— Дни рождения моих детей знаешь? Она кивает.
— Так вот, если бы мне позволили выбрать и сохранить лишь два дня из всей моей жизни, я бы выбрала только эти два дня.
— Почему?
— Чудо.
— Чудо?! — Кэнди мерзко хихикает; у нее это здорово выходит. — Выпить не смей, курить не смей, про трахаться забудь, сиськи треснуть готовы, задница шире Ла-Манша, а она мне про чудо заливает. Лучше ничего не предложишь, мамуля?
Пустой звук.
— Мне пора, Кэнди. Сообщи дату и время. Я подскочу.
— Не оставлю!
— Понятно.
11
Снова в школу
08.01
— Ну все, Эмили, пойдем. Быстрее, а то мама опоздает. Завтрак в школу? Вот он. Книжки? Нет, никаких косичек. Я сказала — нет! Зубы? Господи, давай, давай, чисть, только поскорее. Сначала тост прожуй, Эм! Это не тост? А зачем ты ешь пасхальное яйцо? Папуля не должен был так говорить, я вовсе не ужасная… Ладно, пойдем.
В первый рабочий день после каникул детское упрямство сродни ослиному. Эмили все утро лепечет, как младенец, — обычный трюк перед моим отъездом. Меня это сюсюканье просто бесит.
— Мамоцька, а кого ты больсе любись из «Миськи в синем домиське»?
— Не знаю. Э-э-э… Таттера.
— Но я зе больсе люблю Ойо! — Эм потрясена моим предательством.
— У людей могут быть разные вкусы. Папе, например, нравится дурочка Зоя из «ТВ за завтраком», а маме на эту Зою наплевать.
— Ее не Зоя зовут, — комментирует Рич, не соизволив отлепить взгляд от экрана, — а Хлоя. К твоему сведению, у Хлои диплом антрополога.
— Очень веская причина ходить по пояс голой.
— Но почему ты не любишь Ойо, мам?
— Я его люблю, Эм. Просто обожаю.
— Она не голая, это грудь такая. Лифчик ей не нужен.
— Его?! Мам, Ойо же девочка!
08.32
Вытаскиваю Эмили из дома. Рич, все еще в трусах и майке, шаркает в прихожую и небрежно интересуется, когда ему удобнее съездить на пять дней в Бургундию на дегустацию вин.
В Бургундию?! На пять дней оставить меня одну с детьми и рынком, который изображает из себя «американские горки»?
— Лучше ничего не придумал, Рич? Хороша идея!
— Идея-то твоя, Кейт. Ты подарила мне ее на Рождество. Помнишь?
