— Дара, — я сочувственно посмотрела на бывшую Хранительницу, — мне очень жаль.
— Мне тоже, — кивнула она. — Я не знала о брате до того, как умерла — хотя, наверное, всегда подозревала, что я только половинка от целого. Зато теперь мы можем быть вместе.
Дара, верно, унаследовала часть красоты матери. Правильные черты лица, густые черные ресницы, длинные, причудливо заплетенные косы, точеная, несмотря на возраст, фигурка. Я слышала, как У го описывал свою мать, но увидеть это почти что вживую… Я почувствовала себя совсем уж дурнушкой, и эта невольная зависть, совершенно неуместная здесь, после того, что я только что пережила, смутила меня.
Поймав мой взгляд, Дара чуть улыбнулась.
— Не забывай, Зимняя жена, все здесь таково, каким ты хочешь его увидеть. Могу представить, чего ты себе вообразила, но, поверь, это отличается от реальной картинки.
Да, кажется, так говорил Волчий Пастырь. Слова Хранительницы не сделали ее менее красивой, но я и не хотела этого.
Зато, вновь посмотрев на Айни, я обнаружила, что теперь она выглядит так же, как в последнюю нашу встречу посреди тумана между мирами — статная, молодая. Да и окружающие нас деревья, казалось, обрели краски, воздух стал прозрачнее и чище, жар унимался.
Как же, оказывается, сильно влияли на меня мои представления о таинственном и пугающем нижнем мире из мрачных сказок старой Айрын, искажая это место и его обитателей.
— Как ты себя чувствуешь, малышка? — спросила волчица.
— Зов стал намного слабее, Айни. Может, мы все-таки сможем сделать хоть что-то?
Волчица дернула ухом.
Я почувствовала подкатывающий к горлу ком. Мгновенно уловив перемену в моем состоянии, Айни обернулась к Даре.
— Продолжай говорить с ней, Хранительница. Отвлеки, сделай все, что угодно, но не позволяй ей снова потерять контроль. А я попробую понять, знаю ли я, чем помочь Сирим и ее ребенку.
Женщина кивнула.
— Хотела спросить, Зимняя жена, откуда ты знаешь меня? Я покинула мир живых довольно давно и, насколько мне известно, после меня для рода не нашлось нового Хранителя. И как тебе удалось понять, кем является Дар?
— Я видела твоего брата. Он рассказал мне о вас. Он уже очень плох, но люди окружили его вниманием и заботой. Волки любят и чтят своего Хранителя.
— У го никогда не отличался особым умением располагать к себе людей, — усмехнулась Дара. — Рада, что хотя бы сейчас все по-другому.
Она немного помолчала, словно раздумывая, стоит ли задавать вопрос.
— А как отец… впрочем, ладно, не отвечай. Не уверена, что хочу знать. Тот факт, что ты здесь, да еще и в сопровождении Волчьего пастыря, говорит равно о многом и ни о чем.
— Долгая история, — чуть улыбнулась я. Аки, отлично слышащий наш разговор, хмыкнул.
Дара покосилась на нас с некоторым недоумением, но воздержалась от дальнейших расспросов.
— Нам здесь редко удается узнать о делах верхнего мира. Духи нечасто забредают сюда, а о живых нечего и говорить, такое я вижу впервые. Но здесь не так плохо, как тебе могло показаться.
Младенец угукнул, словно соглашаясь с сестрой. Дара потрепала его за пухлую щечку.
— Пусть это мало напоминает привычный тебе мир, души живут тут вольно и свободно. Мы чувствуем, когда живые вспоминают нас. И ждем перерождения, каждый в свой срок. Хотелось бы мне, чтобы людям было больше известно о нижнем мире. Возможно, тогда смерть не казалась бы им столь пугающей.
Я вглядывалась в спокойные лица Дары и Дара и чувствовала, как слова Хранительницы успокаивают бешеный стук сердца. Знать, что души близких мне людей — а, быть может, и моя собственная — не страдают, ожидая возвращения в мир живых, было целительно.
Я вдруг осознала, что вот он, мой шанс узнать нечто действительно бесценное.
— Дара, а Зимние жены…
— Кажется, я поняла, что может помочь! — перебила нас Айни. Я вся обратилась в слух. — Запомните, что я скажу, и прочь отсюда, живо. И, — голос волчицы чуть потеплел, — я люблю вас всех, и поэтому надеюсь, что мы не встретимся еще очень и очень долго.
— Прощай, Зимняя жена, — сказала Дара. — Живи, и всегда помни, кто ты. Ты вряд ли когда-либо еще окажешься в нижнем мире, так или иначе, ни одна из вас не попадает сюда. Но знай, я была рада познакомиться с тобой.
Я удивилась настолько, что даже забыла о своих страхах.
— Что ты имеешь в виду? Зимние жены уходили, каждая в свой срок, и Хранители за Долгую Зиму всегда отыскивали новую девочку, отмеченную богами.
— Ни одна из вас не попадает сюда, — повторила Дара. — Я не знаю, в чем причина, но это так.
Я подняла взгляд на Аки. Тот тоже выглядел удивленным, словно бы никогда не задумывался об этом.
— Хранительница говорит правду, — ответил он, чуть помедлив. — В нижнем мире нет духов Зимних жен. И мне неизвестно, что происходит после того, как туман призывает одну из вас.
Дара пожала плечами. Рот ее открылся, словно она хотела добавить еще что-то, но в этот момент Аки перенес нас обратно.
*
В серединном мире шел дождь. Я с упоением вдохнула прохладный, пропитанный влагой воздух, и вдруг осознала, что больше не чувствую ни слабости, ни боли. В первое мгновение это испугало меня, и я вслушивалась в мерный стук капель, пытаясь различить перезвон Зова. Но Зов ушел, и, приложив руки к животу, я почувствовала, как ребенок изнутри прикасается к моей раскрытой ладони — впервые с того момента, как я поняла, что в тягости.
Он был жив. Мой сын был жив.
Звуки приближающихся шагов и чьи-то отчаянные крики разорвали мою радостную погруженность в себя, вернув к реальности, дождю и Курху, стремительно бегущему к нам.
— Что ты с ней сделал? — не помня себя от ярости, заорал Курх. — Дети напуганы, у Айрын вы не появлялись, и я не мог почувствовать вас в серединном мире! Где вы, беры вас раздери, были, и что случилось с моей женой и сыном?!
— Оба в порядке, как видишь, — криво усмехнулся Аки. К Волчьему Пастырю вернулся его обыкновенный насмешливый тон, и я поняла, что он тоже уже осознал: худшее позади.
Тяжело дыша, белый от злости, Курх смотрел в глаза Аки, и мне казалось, что он с трудом сдерживает свою ярость, не до конца осознавая смысл сказанного духом-Волком.
— Поставь меня, Аки, — попросила я, и он аккуратно опустил меня на землю — привычную землю серединного мира, покрытую мокрой травой с прозрачными прожилками бойких ручейков. Кутаясь в покрывало, я подошла к Курху и положила обе руки ему на грудь, вгляделась в любимое лицо. Капли дождя смывали следы копоти, стекая черными дорожками за ворот рубахи. Курх, казалось, не видел меня.
— Все хорошо, — как же правильно, наконец, звучали сейчас эти слова. — Все хорошо, Курх.
