Примерно через час нашего шествия по лабиринтам скалистые стены сменились гладким металлом, а ещё через несколько минут мы вышли к массивной сейфовой двери, что была изображена на одном из рисунков.
Следуя инструкции, я нажимала символы, прикладывала ладонь и даже позволила выдвинувшейся игле проткнуть свой палец. По завершении действий датчики моргнули синим цветом и с тихим шипением дверь начала медленно выдвигаться.
— Не бойся, — сказал Широн, прижимая меня к себе так сильно, как будто кто-то должен был меня отнять.
Процесс шёл небыстро, а когда механический голос известил, что до полного разблокирования системы ещё целый час, мы расположились небольшим лагерем прямо возле двери.
Усевшись на надувные матрасы, предусмотрительно захваченные с собой мужьями, мы, как завороженные следили за медленным вращением индикатора, понимая, что скоро всё закончится.
Мои мужья сильно нервничали, каждый по-своему: Широн притянул меня на колени, судорожно сжимая в объятиях, Гейл крутил в руках какой-то прозрачный камень, не сводя с меня печального взгляда синих глаз, Айрон кусал губы и наоборот старательно отводил взгляд, а Альтар застыл каменным изваянием, сжав добела крупные кулаки.
Я устала бояться. Столько дней непрерывного напряжения не прошли даром, поэтому сейчас во мне остались только решимость и усталость. Очень хотелось, чтобы уже всё поскорее закончилось и вместе с тем отчаянно хотелось жить, чтобы снова увидеть улыбки на лицах любимых мужчин.
Издав забавную трель, дверь, наконец, отворилась, впуская нас к пульту управления.
— Не прикасайтесь пока ни к чему, — как всегда распорядился Широн. На полукруглом полимерном экране светились разноцветные графики и векторы, показывающие работу системы Экран.
«Необходима срочная перезагрузка. Поместить объект копирования в модулятор» — гласила красная мерцающая надпись, привлекающая внимание к таймеру, который вёл обратный отсчёт минут моей жизни.
— Не будем оттягивать неизбежное, — тихо сказала я, сбрасывая пропылившуюся накидку, и приступила к расстёгиванию рубашки.
— Передумай. Прошу, — прохрипел Рон, сжимая мои ладошки своими большими руками. — Ещё есть сутки. Ты успеешь улететь, — отчаянно молил меня старший муж, но я только освободила пальцы из несильного захвата и притянула его к себе, чтобы поцеловать.
— Не делай со мной этого, Широн. Назад пути нет, а мне и так страшно. Скажи мне что-нибудь хорошее, то, что поможет мне пережить всё это или уйти с миром, — попросила я, легко касаясь губами его пухлых обветренных губ.
— Ты для меня всё в этой жизни, Лиза. Выживи, или я найду тебя за гранью, и тогда ты точно от меня не сбежишь, — роняя крупные слёзы из прикрытых глаз, прошептал Рон, бережно сжимая меня в объятиях.
Гейл, Альтар и Айрон тоже плакали не таясь, перехватывая меня друг у друга, а я только успевала цепляться за них, касаясь губами, пытаясь запомнить их вкус и то острое щемящее чувство, что связывало нас.
Простившись с мужьями, я решительно разделась. Светящееся ложе саркофага пугало до колик, но я не имела права сейчас струсить. Если я сейчас показала бы свою слабость, то они ни за что не позволят мне пойти до конца.
Коммуникатор был последним, что я сняла с руки, передавая стоявшему ближе всех Гейлу.
— Там я записала немного слов для каждого из вас и маме с папой, для Люси и Дэна. Передайте им, — сказала я, переступая борт модулятора.
Полимерное покрытие саркофага противно холодило кожу, а потом с тихим шипением крышка закрылась, отрезая меня от мужей.
Внутри камеры нарастал гул, как рокочущий звук грома, что родился где-то вдали, но неизбежно надвигается.
«Нужно просто принять. Расслабиться. Постараться не паниковать» — уговаривала я себя, но вместе с оглушившим меня звуком пришёл слепящий свет и адская боль.
Она длилась и длилась, не давая передышки, не позволяя сделать вздох, выворачивая сознание и не давая отрубаться. Время, место, цель, всё потеряло значение в этой невыносимой муке, отнимающей не просто силы, а всё, что когда-то составляло меня, пока я полностью не растворилась, теряясь в белом ничто.
Глава 47
Елизавета Ирилия Сейн
— Тина Сейн, ну же, отрывайте глаза. Просыпайтесь. Ваши мужья уже с ума сходят и доводят до безумства мой персонал, — почти ласково говорил кто-то поблизости. — Ну же, госпожа Сейн, очнитесь. Ещё один день рядом с вашими супругами я не вынесу, — продолжал нудить тот же голос, к кому-то обращаясь.
Не знаю, кто эта госпожа Сейн, но она вместе с этим назойливым типом мешали мне спать. Мне было так хорошо, ничего не болело, а тут эта парочка.
— Ну и что мне с вами делать, дорогая тина? По всем показателям вы уже должны очнуться, а вы уже третий день игнорируете все попытки вас разбудить. Сейчас сделаем вам укольчик, может он заставит вас открыть глазки, — вёл свой заунывный монолог занудливый мужчина.
«Ай!» — мысленно возмутилась я, когда что-то острое больно кольнуло мне руку.
На границе сознания плавали воспоминания о чудовищной боли, заставляя меня дёрнуться, но от жалящего прикосновения по телу расплылся приятный жар, вызывающий желание веселиться и плясать.
«А почему бы и нет?» — всплыла вторая мысль. — «Раз этот назойливый тип и его тина и так не дают нормально спать, то почему бы не проснуться?»
Глаза открывались с трудом, а тело немного занемело, как будто спала я очень долго. Моргнув пару раз, я сфокусировала зрение на стоящем рядом со мной мужчине в коричневой рубашке, который с фанатичным блеском в глазах смотрел, как я пытаюсь сесть.
— Тина Сейн! Какое счастье! — воскликнул этот ненормальный, подтягивая ближе ко мне какую-то серебристую коробочку, которая загудела, просвечивая меня зелёным лучом. — Очень хорошо. Как вы себя чувствуете?
— Вы это мне? — хрипло спросила я, пытаясь хоть что-то вспомнить, но мысли натыкались на глухую белую стену.
— Конечно, вы же Елизавета Ирилия Сейн? — шутя, произнёс незнакомец, внимательно наблюдая за мной.
— Нет. Я… я… не знаю, — смущённо ответила я, пытаясь выудить из памяти хоть что-то, но ничего не выходило.
— Очень интересно. А кто же вы? — спросил мужчина, доставая из кармана маленький фонарик.
— Не помню, — призналась я.
Мужчина посветил мне в глаза, проверил пульс, зачем-то заглянул в рот, а потом нахмурился.
— Полагаю, что это не страшно. Физически вы уже полностью оправились, а от ожога не осталось и следа. Скорее всего, потеря памяти — это реакция на болевой шок. Будем надеяться, что она кратковременная и скоро вы всё вспомните, а пока не волнуйтесь. Всё хорошо, вы в безопасности, — уверял меня этот странный человек.
— От чего ожог? — удивилась я, пытаясь рассмотреть своё тело, но на мне была длинная сорочка.
