— Его рассказ мало что проясняет, — заметил Джейми, когда они с Адрианом покидали таверну.
— Быть может, больше, чем ты думаешь. Если хозяин говорит правду, курьер приехал сюда не из Бадена. А это значит, что сведения получены не от дипломатов или придворных, которые принимали участие в переговорах; следовательно, мы можем исключить Стейглера и Петтигрю.
— Эрцгерцог собирал свои войска к северо-востоку отсюда в то самое время, когда произошло убийство. Там же находился и генерал Кламмер.
— И майор Джозеф Бекер.
Джейми улыбнулся:
— Возможно, Карл Таубер не ошибся.
— Элисса уверена в этом.
— Что будешь делать дальше?
— Мне нужно побеседовать с Элиссой, выяснить, не знает ли она чего-нибудь еще об убийстве своего брата.
— С момента вашего последнего свидания прошло уже четыре дня. Элисса будет сердиться, когда узнает, что ты поехал сюда, не поговорив с ней.
Адриан поморщился:
— Я избегал встречаться с ней, потому что каждый раз мне хочется одного — сорвать с нее одежду и подмять ее под себя. Одна ее улыбка заставляет мои штаны трещать по швам.
Джейми усмехнулся:
— Кажется, ты влюбился в Элиссу.
Адриан пронзил его свирепым взглядом.
— Ее хрупкая соблазнительная фигура внушает мне неодолимое желание. Но влюбиться? Ни за что. Любовь — это для глупцов и мечтателей, а я не принадлежу ни к тем, ни к другим. — Перед его мысленным взором нежданно возник образ Мириам Спрингер, прекрасный и манящий… Но не для него.
Джейми ничего не сказал, лишь двинулся следом за Адрианом к конюшням позади постоялого двора, где были привязаны их лошади. Они вскочили в седла.
Было очень приятно вновь оказаться на коне. Адриан только сейчас понял, как он тосковал по верховой езде, как ему не хватало ощущения близости с могучим животным. Он всегда любил лошадей, любил жизнь под открытым небом, куда бы его ни забросила судьба.
Последняя мысль неожиданно принесла ему беспокойство. Адриан никогда не представлял себе иной жизни, кроме военной службы. Уже то, что он хотя бы мельком подумал об этом, изумило его. Откуда взялась эта мысль? «Почему я вообще допустил такую возможность?» — гадал Адриан, отгоняя прочь тревожные мысли.
— Теперь займемся убийством Таубера, — сказал он Джеймисону, скакавшему рядом. — Может быть, кто-нибудь слышал или видел что-либо важное.
— А Элисса?
— Ей придется запастись терпением.
— Но ведь ты собирался взять ее с собой, когда поедешь к Бекеру.
Адриан устремил на Джейми холодный взор зеленых глаз.
— Ты слышал утренние донесения. Наполеон движется нам навстречу, и в такой обстановке я вряд ли приглашу с собой Элиссу. Она останется здесь.
Джейми удержался от удивленной улыбки. Ему хотелось бы знать, каким образом Адриан собирается выполнить свои намерения.
Прошло четыре дня, от Адриана не было ни слова. Стали поступать слухи о начале войны, и они были неутешительными. После сражения у Абенсберга силы эрцгерцога оказались расколоты, большая часть отступила к Экмюлю, городку к востоку от Вены, а генерал Хиллер отошел со своей армией на юг, к Ланшуту, переправившись через реку Исар.
Французский генерал Ланн обрушился на Хиллера в предместьях города, и, хотя австрийцы дрались храбро и упорно, прибытие на поле битвы Наполеона воодушевило его людей, и участь Хиллера была решена. Его потери оценивались в десять тысяч солдат.
У Экмюля дела обстояли не лучше. В начале сражения эрцгерцог имел преимущество перед французами, однако был вынужден отступить, когда Бонапарт велел Ланну быстрым маршем выйти из Ланшута на северо-восток. На помощь маршалу Даву, противостоящему эрцгерцогу и его армии, прибыло тридцатитысячное подкрепление. Были убиты семь тысяч австрийцев и почти пять попали в плен.
Преследуемый Наполеоном, Чарльз отошел к Ратисбонну. Жители столицы с нетерпением ожидали дальнейшего развития событий.
И все же в Золотом зале особняка герцогини, где сейчас сидела Элисса, беседовали совсем о другом. Дамам не пристало думать о войне, и, хотя Элисса знала, что может поговорить об этом с ее светлостью, она сдержалась. Казалось, в последние дни герцогиня еще больше похудела, и на ее лице с запавшими глазами читалась тревога.
Элисса тоже была встревожена — ее беспокоила судьба брата, терзал страх, что он оказался среди убитых или раненых. Ей следовало отправиться к нему, как только она прибыла в Австрию, рассказать Питеру, как она по нему скучает, как они с матерью ждут его благополучного возвращения домой.
Но она была слишком озабочена разоблачением шпиона, жертвой которого пал Карл.
Если бы только приехал Адриан. Может быть, ему удалось что-нибудь узнать. Он пообещал Элиссе помочь найти Ястреба, и с тех пор она его не видела.
В открытые раздвижные двери вошел лакей, сообщив о прибытии очередной гостьи, которая пожелала присоединиться к тесному кружку подруг герцогини.
— Добрый вечер, ваша светлость, — сказала дама. — Вы оказали мне большую честь, согласившись меня принять.
— Вздор, — отозвалась герцогиня. — Вы прекрасно знаете, что вам здесь всегда рады.
Виконтесса улыбнулась и направилась в сторону хозяйки дома, шагая с уверенным изяществом, которое привлекало взгляды женщин, сидевших в зале. Леди Сесилия Кайнц была красива и обворожительна; светлые волосы были уложены на голове золотистой короной, а под складками вышитого платья из кремового шелка безошибочно угадывались женственные округлости ее тела.
— Леди Кайнц, полагаю, вы знакомы со всеми присутствующими. Леди Эллен Харгрейв, дочь лорда Харгрейва; высокочтимая миссис Роберт Блэкуэлл; Берта, супруга генерала Оппеля, ну и, разумеется, графиня фон Ланген.
— Да… Мы знакомы. Добрый вечер, дамы. — Сесилия продолжала улыбаться, однако при взгляде на Элиссу ее улыбка несколько увяла. Элисса не знала наверняка, отчего это. До сих пор ей довелось встречаться с виконтессой лишь однажды. Она не могла сказать, что леди Кайнц ей нравится. На ее взгляд, та была чересчур высокомерна и себялюбива.
— Прошу вас, садитесь, Сесилия. — Предложение герцогини по обыкновению прозвучало как приказ. — Расскажите, чем вы занимались, пока вас не было с нами.
Она подала знак лакею, и тот через несколько секунд вернулся в зал с изящной фарфоровой чашкой кофе и подносом с тарелкой миниатюрных пирожных и ломтиками изысканного венского бисквитного пирога. Он поставил все это на столик рядом с виконтессой, которая устроилась в мягком кресле.
— Это была настоящая пытка, — говорила тем временем леди Кайнц, растягивая губы в чувственной улыбке и приступая к рассказу о днях, которые она провела в деревне у постели внезапно захворавшего супруга. — Уж не знаю, что я буду делать, если мой добрый бедный Уолтер скончается, — произнесла она. — Я не представляю себе жизни без него.
