– Ваша честь! Я возражаю, – перебил Мейсон Глостера,вскакивая с места. – Я требую, чтобы окружной прокурор взял обратно этозаявление, и…
– А я готов выслушать ваши возражения! – закричал КлодГлостер. – И намерен доказать, что эти так называемые новые вещественныедоказательства были кем-то подложены. Из самой природы вещей явствует, что всеони просто не укладываются ни в какую возможную версию о том, что произошловечером третьего августа. А если подложена какая-то часть вещественныхдоказательств, тогда напрашивается вывод о том, что вообще все они могли бытьподложены. Обвинение намерено придерживаться своей первоначальной версии в этомделе.
– Ну хорошо, господа, – сказал судья Кэри, – что касаетсясуда, мы не можем основывать обсуждение на так называемых вещественныхдоказательствах, вновь обнаруженных защитой, о которых нам известно лишь изпрессы. Если таковые «новые вещественные доказательства» действительно имеютместо, они должны быть предъявлены суду.
– Ваша честь, – вкрадчиво заявил Глостер, – возниклинекоторые обстоятельства, в силу которых стало необходимым внести поправки впоказания некоторых свидетелей обвинения. Это не проблема, связанная сневерными показаниями, а всего лишь вопрос некоторых поправок.
Мейсон широко улыбнулся и продемонстрировал свою улыбкучленам жюри.
– Должен ли я понимать, что окружной прокурор желаетвторично вызвать некоторых свидетелей, чтобы исправить их неверные показания?
– Вот типичный пример того, как все, что я говорю,систематически искажается в продолжение этого процесса, – обиделся Глостер. – Яспециально подчеркнул, что речь идет не о неверных показаниях.
– О, прошу прощения у советника, – сказал Мейсон. – В такомслучае пусть в протокол будет занесено, что окружной прокурор желает вторичновызвать некоторых свидетелей, с тем чтобы исправить неточности в их показаниях.
Члены жюри заулыбались. Глостер вспыхнул, попыталсяизобрести какой-нибудь меткий ответ, но не смог. Судья Кэри нахмурил брови иподался вперед, чтобы мягко упрекнуть Мейсона, когда тот снова заговорил:
– С позволения суда, я теперь хочу возобновить моеходатайство относительно того, чтобы нам было сказано, где находится собакаОлдера. Суд отдал повторное распоряжение, чтобы нам было сообщено, где онанаходится, но…
– Как? Разве обвинение до сих пор не сообщило вам оместонахождении собаки? – спросил судья Кэри. – Мистер окружной прокурор! – сметаллом в голосе обратился судья к Глостеру. – Я вам дважды приказывалсообщить советнику защиты, где находится собака.
– В пятницу действительно что-то говорилось об этом, –пробормотал Глостер. – Но я… да, ваша честь, признаюсь, со всеми этимисобытиями, которые разворачиваются столь стремительно, у меня совершенновылетело из головы это обстоятельство.
– Думаю, суд меня поддержит, – встал Мейсон, – и протоколпокажет: в пятницу я дважды спрашивал у окружного прокурора адрес, по которомуможно найти собаку. Окружной прокурор заявил мне тогда, что отказывается датьэтот адрес на том основании, что это явится поводом разыскать свидетельницу,которую окружной прокурор намеревается вызвать для дачи показаний.
– Ничего подобного! – возмутился Глостер.
– Я спросил окружного прокурора, – продолжал Мейсон, – уж небоится ли он, что я буду в состоянии уговорить эту свидетельницу показать насуде неправду. И он сказал «нет». Тогда я его спросил, уж не боится ли он, чтоя уговорю ее открыть правду.
– Я очень хорошо помню этот ваш спор, – кивнул судья Кэри.
И Глостер вдруг замолчал.
– Так вот, – снова продолжил Мейсон, – каждый раз, когда япытался узнать про эту собаку и был близок к тому, чтобы получить наконецнужные сведения, я встречался с одними и теми же увертками – переменой темы,уклончивыми отговорками и т. п.
– Ну хорошо, на сей раз, – сказал судья Кэри, – мы намереныузнать, где находится эта собака. И узнать теперь же, прежде чем слушание деладвинется дальше.
– Так где находится собака? – спросил Мейсон.
Глостер ответил:
– Она у свидетельницы по имени Кармен Монтеррей, и я беру насебя смелость дать совет суду не раскрывать адреса этой свидетельницы – вданный момент это было бы неуместно.
– Мне нужно знать все относительно этой собаки, – настаивалМейсон. – И я либо узнаю от вас ее местонахождение, либо вызову КарменМонтеррей и сам спрошу у нее об этом.
– Так по какому адресу находится собака? – обратился судьяКэри к Глостеру.
– Ваша честь, откровенно говоря, я не знаю. Знаю только, чтоКармен Монтеррей получила повестку в суд и сейчас находится в моем офисе,ожидая…
– В таком случае пусть ее доставят сюда, – распорядилсяМейсон.
– Ваша честь, я почтительно советую…
– Склонен согласиться с советником защиты, – сказал судьяКэри. – Пусть она придет сюда. Давайте раз и навсегда покончим с этим делом, ипусть впредь никому не будет повадно увиливать от распоряжений судаотносительно дачи защите сведений и уклоняться от их исполнения.
– Ваша честь, я считаю эту критику несправедливой, –возразил Глостер.
– Разве вы не помните, что я приказал вам?
– Ну… да.
– И разве не факт, что вы не выполнили моего распоряжения?
– Я считаю, что это не совсем так, ваша честь. Я…
– В таком случае как получилось, что советник защиты сновастоит здесь и снова спрашивает о местонахождении собаки, заявляя, что оно емунеизвестно?
Глостер подумал и нехотя согласился:
– Хорошо, я вызову Кармен Монтеррей, и мы покончим с этойчастью дела. Но признаюсь, недавние события заставили меня забыть про этусобаку.
Несколько минут прошло в ожидании, пока бейлиф сходил в офисокружного прокурора и привел Кармен Монтеррей.
Она сразу вышла вперед и принесла клятву.
Глостер спросил:
– Ваше имя Кармен Монтеррей?
– Да, сэр.
– Знаете ли вы собаку по кличке Принц, собаку, которуюдержал у себя Джордж С. Олдер в продолжение нескольких последних месяцев егожизни?
– Очень хорошо знаю. Ее взяла Коррин Лансинг, после того какта была списана из воинской части, где служила в розыске. Пес был очень молодойи недостаточно тренированный, но Коррин занялась его дрессировкой, и врезультате получился строгий и очень надежный сторож.
– И вы к нему очень привязаны?
– Да.
