Книга На берегах утопий - Алексей Бородин

В 2008 году мы выпустили на большой сцене спектакль “Портрет” для одного актера и музыкального ансамбля.

Много лет назад, когда я ставил “Ревизора” в Кировском ТЮЗе, я вошел в потрясающий гоголевский мир. Но еще раньше, в юности, на меня произвели невероятное впечатление ранние повести Гоголя, в частности “Портрет”. Когда уже моему внуку Никите по школьной программе задали эту повесть, я решил его заинтересовать и предложил читать вслух попеременно: три страницы – он, три – я. Мы страшно увлеклись, читали взахлеб. Я в очередной раз попал в фантастическое энергетическое поле Гоголя и подумал, что хорошо бы эту прозу поставить. Но не хотелось делать инсценировку, дробить текст на диалоги.

Мысли и чувства о творчестве вообще, о месте художника в жизни, которые раздирали Гоголя, злободневны и чрезвычайно актуальны в наше время. Для нас оказалось очень полезным попасть в сильнейшее поле терзаний человека по этому поводу.

Это ведь не просто назидание: нехорошо продавать свой талант. Речь идет о страшном грехе. Важно в повести Гоголя еще и то, что ее пронизывают сарказм и ирония.

Наша главная задача состояла в том, чтобы перевести прозаический текст на театральный язык, воплотить его в действенную форму. Мне показалось, что для “Портрета” подходит пространство большой сцены, ведь это, по сути, модель мира, Вселенной. Если бы мы решили играть на малой сцене, ограничили бы себя с театральной точки зрения.

Со Станиславом Бенедиктовым мы искали образ спектакля, хотели, чтобы он был не однолинейным, а многослойным.

Как-то я попал на концерт ансамбля “Эрмитаж”. “Фантазия для гобоя и струнного трио” Бриттена меня обожгла. Мы познакомились с руководителем “Эрмитажа” Алексеем Уткиным – не только глубочайший, талантливейший музыкант, гобоист, но и потрясающий человек.

Позже к Любому пришел директор ансамбля. Они хотели в Год Гоголя сделать что-то вместе. Как раз тем летом мы с внуком Никитой читали “Портрет”, и я предложил взять его для постановки.

В повести речь идет о живописи, но как показать ее на сцене? Пришла простая мысль: пусть музыка станет живописью! И стало понятно, что музыка – не просто иллюстрация гоголевской истории, что оркестр и солист должны самостоятельно существовать на сцене и находиться в разных ситуациях по отношению к герою. И тут очень пригодился Бриттен с его остротой и иронией. А дивные произведения Рихарда Штрауса и Марчелло связаны с кульминациями в первой и второй частях спектакля, когда возникает тема торжества искусства, жертвы во имя искусства.

Вот оно, решение! Сразу стало ясно, что играть это должен Евгений Редько. В его манере игры есть нечто особенное, к тому же нервы его всегда обнажены. Это как раз то, что нужно для образа Андрея Чарткова, проигравшего свой талант в рулетку с дьяволом.

Редько, по-моему, просто родился для Гоголя и его театра. Он, безусловно, потрясающий артист, а еще – сильная, мыслящая личность. Мне было очень интересно вместе с ним подробно разбирать это произведение в течение “застольного периода”. Кстати, с интуицией Редько связан забавный эпизод в нашей работе. Мне во время репетиций показалось, что его походка должна быть более основательной. И он вышел на сцену в сапогах, а намного позже где-то вычитал, что Николай Васильевич Гоголь в чемодане среди самых необходимых вещей всегда возил несколько пар сапог. Зачем ему это было надо, неизвестно.

Поначалу мне казалось, что мы с Редько и ансамблем “Эрмитаж” из десяти человек исследуем мрачноватый мир “Портрета”. Но потом обнаружили свет, который заливает все вокруг. Правда, не войдя во мрак, этот свет не найдешь. Ведь тема вечного конфликта света и тьмы, Бога и дьявола – главные темы искусства, да и нашей жизни. Нам важно было понять, как происходит эта борьба внутри человека.

За “Портретом” последовал музыкальный спектакль “Алые паруса”.

Не могу судить о чисто литературных достоинствах “Алых парусов”, потому что эта книга больше, чем произведение литературы: когда ее перечитываешь, возникает ощущение, что человек Александр Гриневский прожил одну жизнь, а писатель Александр Грин – совершенно другую. Судьба автора книги была настолько трудной, тяжелой, что на афише хотелось написать “Алые паруса” Александра Гриневского”. Но нет, это было бы неправильно, потому что благодаря и его жизни, и его творчеству к нам приходит понимание того, что нельзя терять ощущение мечты, пусть даже наивной, той, что глубоко попадает в сердце.

Я прочитал замечательную пьесу Михаила Бартенева и Андрея Усачева – и вдруг произведения Грина (“Бегущая по волнам”, “Блистающий мир”, “Алые паруса”) открылись мне с другой стороны. Стало понятно, что этот человек пронес свою утопию, иллюзию, мечту сквозь все житейские бури. Музыку потом написал Максим Дунаевский.