Норман Мейлер. Интервью Винсенту Кэнби.
The New York Times. 27 октября 1968 года
На днях я зашла к Энди Уорхолу на его нью-йоркскую Фабрику и нашла его томно сидящим на парижской парковой скамейке. В свои сорок один или сорок два («Я вообще не люблю признаваться, сколько мне лет») Уорхол призрачен, мертвенно-бледен. В тот момент, сидя на этой скамейке, – почти недвижный, в герметичной кожаной куртке, застегнутой на «молнию», – он напоминал скульптуру Джорджа Сигала. Пожалуй, живую скульптуру. И только его чемоданчик что-то лопотал. Чемоданчик был живой. И, говоря начистоту, Уорхол тоже живой – был и есть.
В начале пятидесятых он приехал в Нью-Йорк из Пенсильвании. Торговал фруктами, оформлял витрины, учился в художественном училище. Сделался коммерческим дизайнером, живописцем-поп-артистом, режиссером андеграундного кино и романистом. Во всех этих областях, кроме последней, он достиг головокружительного успеха. Гигантская реклама обуви, нарисованная Уорхолом, получила медаль. Его картины в стиле поп-арта были приобретены лучшими коллекционерами и музеями. Его андеграундные фильмы породили множество подражаний, а некоторые – например, «Девушки из “Челси”» – собрали хорошую кассу. Его роман расходился вяло, остатки тиража пришлось продавать со скидкой.
В данный момент он пригласил меня составить ему компанию на парковой скамейке. Мы поговорили о его фильмах.
Уорхол Мне невыносима мысль, что все эти прекрасные разговоры пропадут без следа. (Открывает свой чемоданчик, достает огромный микрофон.) Все говорят… это что-то фантастическое. Несмотря на людские упреки – мол, это же вторжение в частную жизнь, – я считаю, что каждого человека все время нужно записывать на скрытый микрофон… записывать и снимать.
Кент (Записывает на магнитофон то, как он записывает на магнитофон ее слова.) Как вы стали кинорежиссером?
Уорхол (Начинает тараторить без передышки.) Меня просто вдруг осенило, что было бы интересно заняться кино, и я пошел и купил шестнадцатимиллиметровую камеру Bolex и поехал в Голливуд. Я поехал туда с Тейлором Мидом, он был одной из первых звезд андеграундного кино. Мы сняли фильм под названием «Тарзан и Джейн возвращены… как будто».
«Тарзан», мой первый фильм, больше похож на мои позднейшие, потому что в нем история рассказывается в нескольких сценах. Другие мои ранние фильмы состоят из одной сцены, где один главный герой выполняет очень простую функцию: например, Эмпайр-Стейт-Билдинг весь день стоит на месте.
Кент Ваши ранние фильмы продолжали ваши же вариации статических портретов – таких, как множественное изображение Мэрилин Монро?
Уорхол (Неуверенно.) Д-да-а. Но я больше не занимаюсь живописью. Я бросил живопись два года назад. Я думаю, что живопись вышла из моды. В моих ранних фильмах я хотел «писать картины» новым способом.
В «Эмпайре» ставилась задача сделать кинокартину-натюрморт, изображающую Эмпайр-Стейт-Билдинг. Фильм длится восемь часов. Освещение меняется, но объект остается неподвижным. Изображение квадратное и проецируется на стену… как произведение живописи. «Эмпайр» – это… э-э… порнографический фильм. Когда в Эмпайр-Стейт-Билдинг включается свет, это должно изображать… (Улыбается.)
«Ешь» и «Генри Гельдцалер» – кинокартины-портреты. В «Ешь» Роберт Индиана полчаса жует гриб, а в «Генри Гельдцалере» Генри сорок пять минут курит сигару. Можно было бы снимать портреты и более новаторским способом: сделать видеозапись человека длиной в одну минуту и склеить в кольцо, чтобы крутить эту запись снова и снова… сколько хочешь…
Как только видеозаписывающая аппаратура чуть-чуть усовершенствуется (запланированное устаревание – это ужасно, правда?), я хотел бы заняться телевидением. (В его голосе прорезаются благоговейные нотки.) Я всегда верил в телевидение, верил. На телевидении день – все равно что двадцатичетырехчасовой фильм. Реклама ни капельки не нарушает его целостности. Передачи сменяются, но каким-то неведомым образом остаются одной и той же передачей… как-то так. Критики жалуются, что мы снимаем медлительные фильмы. Ну-у, в «Пейтон плейс» каждая серия идет полчаса, а в «Пейтон плейс» вообще ничего не происходит.
Кент Вы хоть иногда снимаете фильмы со сценарием и сюжетом?
Уорхол (С улыбкой.) Иногда. Полстраницы, один абзац. Но в основном звезды сами импровизируют свои диалоги. Как-то так получается, что мы притягиваем к себе людей, которые умеют включаться перед объективом. В этом смысле они самые настоящие суперзвезды. Знаете ли, гораздо труднее быть самому себе сценарием, чем выучить чужой сценарий наизусть. В любом случае, сценарии нагоняют на меня скуку. Гораздо увлекательнее, когда не знаешь, что произойдет в следующую секунду…
На мой взгляд, сюжеты ничего не значат. Если смотришь фильм, например про разговор двух человек, его можно смотреть снова и снова и не соскучиться. Ты втягиваешься в действие, что-то пропускаешь, снова сосредотачиваешься на фильме, замечаешь что-то новое. Но фильм, у которого есть сюжет, невозможно смотреть по второму разу, потому что уже знаешь, чем он заканчивается.
Кент Но разве съемки импровизационных фильмов не зависят от счастливого случая – от энергии людей, которые импровизируют?
Уорхол (Страстно, словно его собственный голос раскрывает ему тайну.) Все люди на свете – люди яркие. Все – интересные, всё интересно. Много лет назад люди имели обыкновение сидеть и смотреть из окон на улицу. Или сидеть на скамейках в парке. Они проводили много часов на одном месте и не скучали, хотя ничего особенного не происходило. Вот моя любимая тема в кинорежиссуре – просто смотреть часа два, как что-то происходит.
Кент Словно кинокамера – нечто вроде визуального диктофона?
Уорхол Да.
Кент Но у вас все-таки есть «система звезд». Когда мы смотрим на безумных персонажей «Одиноких ковбоев», мы одновременно сознаем, что это Тейлор Мид и Вива.
Уорхол Я до сих пор считаю, что переживать за людей – это хорошо. А голливудские фильмы равнодушные. Но я вообще-то не верю в систему звезд. Если кто-то из наших звезд не приходит на съемку, мы заменяем его или ее кем-нибудь другим. (Пожимает плечами.) Так делается на телевидении. Джоан Кроуфорд подменяла свою дочь в одной мыльной опере. Я видел передачу о том, как Голливуд искал звезду на роль Скарлетт О’Хара в «Унесенных ветром». Показали сорок звезд, и каждая играла ту же самую роль по-своему. У каждой из них была какая-то изюминка. Это так увлекательно!
Кент Ричард Шикель[140] сказал, что в плане техники и эстетики вы прочно укоренены в одном-единственном периоде истории кино – примерно в 1904–1905 годах: «Как и примитивисты, Уорхол ровно ничего не делает – только заимствует реальный антураж, помещает перед ним актеров-любителей и поручает им импровизировать диалог и действия, исходя из схематичного замысла». Вы действительно так работаете?
