Элвис Пресли Мы катили по дороге в тишине. Джип трясло явно сильнее, чем нашу машину, и мне пришлось крепко ухватиться за раму над головой. Было что-то волшебное в том, чтобы ехать в открытой машине и видеть все эти звезды над головой.
– Не смог уснуть? – спросила я через некоторое время.
– Нет, – ответил он и тоже положил свободную руку на раму. Похоже, он привык водить одной рукой, не теряя контроля над машиной. Это было неудивительно. За ужином Люсьен рассказывал, что начал сам ездить по поместью, когда ему было десять. – Я не знаю. Просто это так странно – находиться одному в пустом доме.
– Понимаю, – машинально сказала я.
Он с удивлением взглянул на меня. Мне захотелось взять свои слова назад, придумать им какое-то объяснение или сделать вид, что ничего не говорила. Но слово – не воробей… Я глубоко вздохнула.
– Я жила одна дома весь май. Так что знаю, каково это.
– Целый месяц? – переспросил Люсьен, и я кивнула. – А где же была твоя семья?
Этого вопроса стоило ожидать. Но он все равно потряс меня, как будто последние три месяца я сама над ним раздумывала.
– Видишь ли, – сказала я, глядя в окно, а не на него, – мой брат…
Я еще никому не говорила, что Чарли в реабилитационном центре, предпочитая мамину версию. Мама даже мне этого никогда вслух не говорила, называя это место «тем заведением».
– Он уехал в Новую Каролину, – сказала я с надеждой, что Люсьен не спросит, почему. Волевым усилием я заставляла себя говорить, зная, что если остановлюсь, то уже не смогу найти подходящих слов. – А маме пришлось поехать в Коннектикут, чтобы привести в порядок наш новый дом. А папа… мой папа умер.
Сказав это, я крепко сжала губы, почувствовав, что мой подбородок снова задрожал.
– Мне очень жаль, – произнес Люсьен. И, как и раньше, мне показалось, что это не пустые слова.
– Спасибо, – сказала я, тоже совершенно искренне. – Я просто пытаюсь…
– Пережить это?
– Вроде того, – ответила я, и дальше мы ехали в тишине. – В автомобильной аварии, – добавила я через некоторое время, решив, что лучше сразу открыть все карты.
– Поэтому ты и не водишь? – спросил он, немного помолчав.
– Да, – ответила я. Мы ехали дальше, и я почувствовала, что больше не хочу плакать. Я ненадолго закрыла глаза и ощутила на лице теплый ночной воздух.
– Планируешь когда-нибудь снова сесть за руль? – спросил он.
Я открыла глаза и посмотрела на него.
– Когда-нибудь, возможно, – ответила я, хотя на самом деле никогда об этом не думала. Точно так же как по сей день никогда не задумывалась, что если я не успела съездить в Грейсленд с отцом, то больше мне никогда это не удастся. – Понимаешь, каждый раз, когда я думаю о том, чтобы сесть за руль, у меня начинается паника.
– Я заметил. Но ты же не позволишь панике управлять твоей жизнью?
Я не знала, что на это ответить, так что просто молча смотрела на пейзаж вокруг. Кажется, мы находились как раз где-то возле хозяйского дома, но я не была в этом уверена.
– Куда мы едем? – спросила я.
– Уже почти приехали, – ответил он. – Сама увидишь.
Мы наехали на выбоину, и нас обоих подбросило на сиденьях. Я крепко схватилась за раму.
– Все в порядке, – сказал он и улыбнулся. – У меня все под контролем. Но лучше держись покрепче.
С этими словами Люсьен свернул с дороги и повел джип по траве.
– Эй, а так можно?
– Конечно. Маме совершенно все равно, как здесь выглядит газон.
Мы пересекли поле, несколько раз подпрыгнув на особенно глубоких ямах, которые, как объяснил Люсьен, проделали кроты. Он остановил джип на краю того, что правильнее всего было бы назвать лугом, – огромного открытого пространства, поросшего травой. На нем расположился целый зверинец фигурно подстриженных кустов, вроде тех, что мы видели по дороге и у главного дома. Я насчитала по меньшей мере пятнадцать фигур, некоторые из которых еще напоминали обычную живую изгородь и только начали принимать нужную форму.
