Передав их с рук на руки усатому заправщику, который немедленно принялся заливать в бак бензин, офицеры охраны распрощались, щегольски приподняв свои форменные фуражки. Элли проводила патрульный катер взглядом, радуясь, что наконец очутилась на твердой земле. Желудок у нее до сих пор трепыхался, точно выброшенная на берег рыба.
– Далеко отсюда до Кеннебанкпорта? – спросил Грэм, когда служитель подошел взглянуть на указатель уровня топлива.
– Десять минут на автобусе, – бросил тот, не отрываясь от циферблата, который разглядывал, приблизив свое морщинистое лицо к самой приборной панели.
– Зачем нам автобус?
– Затем, что у вас полетел бензомер, – отозвался служитель, распрямляясь. – Я только что заправил вас под завязку, а стрелка по-прежнему на нуле. Придется чинить. Тут работы от силы на час.
Грэм протянул ему свою кредитку, и они договорились, что заберут лодку вечером. В Кеннебанкпорт каждые полчаса ходил автобус, делавший остановку в каждом прибрежном городке, и служитель махнул рукой в сторону трехполосной дороги, где прямо напротив местного туристического бюро останавливался автобус.
После нескольких часов в море ноги у обоих были как чужие, и они нерешительно двинулись к дороге. Элли с облегчением увидела, что до турбюро – а точнее, до крохотного деревянного строения, походившего скорее на охотничью хижину, – рукой подать, а остановка, представлявшая собой красную пластмассовую скамейку с практически нечитаемым расписанием движения на обратной стороне знака остановки, располагалась прямо перед ним.
Грэм напряг глаза, вглядываясь в расписание.
– Еще двенадцать минут, – сказал он, потом посмотрел на здание туристического бюро.
Внутри, уткнувшись в какую-то толстую книгу, сидела за конторкой пожилая женщина с облаком пушистых волос вокруг головы. Элли принялась бродить по крохотной комнатушке, уставленной стойками с буклетами обо всем подряд, начиная от морских прогулок и экскурсий на китобойных судах до вылазок в лес за черникой, а Грэм направился прямиком к конторке.
– С праздником вас, – произнес он весело, и женщина вскинула на него глаза, не демонстрируя ни намека на то, что его лицо ей знакомо.
Если по долгу службы ей и полагалось быть приветливой, то она об этой обязанности ничего не знала. Она даже не подумала осведомиться, нужна ли им помощь, лишь поджала губы и продолжала молча взирать на них поверх очков.
Грэм кивнул на компьютер у нее за спиной.
– У нас сегодня выдалось тяжелое утро, – сказал он голосом, в котором, на вкус Элли, было многовато патоки, – и я подумал: может, вы будете так любезны и на минутку пустите нас за свой компьютер кое-что проверить. Всего на одну минуточку.
Элли, стоявшая перед стойкой с буклетами, рекламировавшими разнообразное связанное с омарами времяпрепровождение, усмехнулась. Она понятия не имела, зачем ему понадобился компьютер, но даже она не могла поверить, что Грэму удастся уговорить эту женщину исключительно благодаря силе своего обаяния, потому что та определенно не имела ни малейшего представления, кто стоит перед ней, и смотрела на него с явным замешательством.
Однако же Грэм одарил ее ослепительной улыбкой, застенчиво пролепетал «пожалуйста», и женщина, ни слова не говоря, сунула книгу под мышку и подвинулась, чтобы он мог сесть за компьютер, как будто он отвечал за всю информацию для туристов в городке Гамильтон.
Потом, когда они уже шли к остановке, она повернулась к нему и закатила глаза.
– Что? – усмехнулся он. – Не верила, что мне это под силу?
Элли фыркнула и покачала головой.
– Что тебе так понадобилось там посмотреть?
– Я просто хотел убедиться, что за это время не всплыло что-нибудь новое, – пояснил он. – До того, как ехать встречаться с твоим отцом.
Элли захлопала глазами, поражаясь тому, что он об этом подумал.
– И как?
– Да все то же самое, – отмахнулся он. – Грэм Ларкин – бандит, Грэм Ларкин – убийца. Ничего такого, чего бы ты обо мне не знала, – пошутил он, но в его голосе прозвучали напряженные нотки, и Элли вспомнила, что он не заглядывал в Интернет перед отъездом. То, что он пошел на это ради нее, тронуло ее до глубины души, и ровно в тот миг, когда из-за угла, скрипя, показался автобус, она положила ладонь ему на локоть.
– Спасибо, – сказала она, и он кивнул.
Они поднялись в салон, Грэм протянул водителю несколько купюр, и они устроились на одном из передних сидений, поодаль от немногочисленных пассажиров, которые смотрели в окна в хвосте автобуса.
– Значит, когда эта женщина в следующий раз откроет браузер, – сказала Элли, прислоняясь к окну, – она увидит в истории поиска что-то вроде «Грэм Ларкин бьет фотографа».
Он рассмеялся:
– Вообще-то, я искал «Грэм Ларкин вырубает идиота, который слишком близко подобрался к нему с камерой».
Чем ближе они подъезжали к Кеннебанкпорту, тем больше и внушительнее становились дома за окном, огромные особняки с балконами, выходящими на воду, каждый из которых украшал американский флаг, гордо развевающийся на фоне безоблачного неба.
С утра перед выходом из дому Элли выяснила адрес особняка, в котором остановился ее отец; это оказалось не такой уж сложной задачей. Этому поместью далеко не впервые доводилось давать временный приют важному политику, и журналисты, у которых уже вошло в привычку рыскать поблизости, накропали о нем немало статей, что и позволило ей выйти на след. Она просмотрела столько фотографий, что даже сейчас, несколько часов спустя, могла с легкостью представить его серую дощатую обшивку и террасу, опоясывающую весь дом. Чего она представить не могла, так это того, как она пройдет по выложенной бетонными плитами дорожке и постучится в красную двустворчатую дверь. И как окажется лицом к лицу с Полом Уитменом.
Она обернулась к Грэму, который с трудом подавил зевок.
– Так, – произнесла она деловым тоном. – Мне нужен план наступления.
– Значит, мы идем на войну, да?
– Не могу же я взять и заявиться к нему на порог, не зная, что буду делать дальше! – сказала она, поворачиваясь к нему уже всем корпусом. – А вдруг там окажется его жена? Или сыновья?
– Они, между прочим, твои единокровные братья, – напомнил ей Грэм, и Элли пожала плечами:
– Наверное.
– Ну и как, ты уже придумала, что ему скажешь?
– Приблизительно, – ответила она, хотя это была неправда.
Она понятия не имела, что хочет ему сказать. Да и с чего бы ей было это знать, если она не могла даже толком разобраться в своих чувствах? Многие годы она вглядывалась в его фотографии, смотрела его интервью, издалека наблюдая за той жизнью, которую он себе построил, и гадала, каково это – быть ее частью. Теперь же, когда их пути готовы были вот-вот пересечься, мысль о том, что он может не обрадоваться этой встрече, оказалась для нее слишком сокрушительной.
