Книга Жанна д'Арк - Анатолий Левандовский

Обвинительный акт составили по всем правилам искусства; но было абсолютно необходимо, чтобы подсудимая приняла его. Хитроумный план Винчестера мог дать ощутимый результат, лишь если бы девушка сама признала себя еретичкой. Заявив, что ее миссия вдохновлялась дьяволом, Жанна нанесла бы французской стороне тот жестокий моральный удар, который являлся конечной целью всей затеянной процедуры.

Между тем подсудимая отнюдь не думала соглашаться с обвинениями. Следовало опасаться, что даже перед лицом смерти она будет упорствовать. В этом случае сама церемония казни, вместо того чтобы стать поучительным уроком, могла принести страшный вред англичанам: в глазах зрителей Дева осталась бы мученицей за правду.

Чтобы избежать этого, надо было направить все силы на «увещевание» подсудимой, добиться, чтобы она отреклась от своих «грехов» и этим опорочила все победы французов, а также сам факт коронации Карла VII.

Выполнению этой задачи была посвящена вторая половина процесса, начавшаяся 27 марта.

Положение Жанны ухудшалось. Тюремщики становились всё более невыносимыми. «Святые отцы», приходившие ежедневно в целях «увещевания», доводили до обмороков.

Жанна боролась с подлинным героизмом. Она продолжала упорствовать. Ее дух не был сломлен. Но в середине апреля она тяжело заболела.

…Узнав, что девушка не может подняться с постели, мэтр Жан Эстиве явился к ней в камеру. Он был крайне раздражен.

– Подлая тварь! Наверное, обожралась селедками! Обвинителю было известно, что за день до этого монсеньор Кошон по случаю христианского праздника прислал заключенной рыбу. Это была подозрительная щедрость: девушку морили голодом. Хотел ли епископ ее отравить? Он сильно устал от процесса и не видел ясных перспектив. Быть может, смерть подсудимой в тюрьме показалась ему легким и естественным выходом.

Англичане смотрели на это по-другому. Лорд Варвик, крайне обеспокоенный, затребовал двух докторов медицины:

– Ее надо вылечить во что бы то ни стало. Она слишком дорого стоила королю, чтобы умереть без приговора.

Жанну одолевала лихорадка. По временам девушка теряла сознание. Образы прошлого непрерывно посещали ее.

Она видела родителей: строгое лицо отца, печальное – матери. Мать пристально смотрела на нее и качала головой, будто сокрушаясь. Чем она озабочена? О чем скорбит? Ее дочь не изменит себе…

…Но что это шуршит вокруг? Кто так громко смеется?.. Они здесь не одни! И как она не заметила этого сразу? Здесь много людей. Они ползут и ползут из мрака. Это господа. Все они хорошо одеты и веселы. Лишь один во всем черном, и у его камзола надставленные рукава.

О, это, конечно, он, это «милый дофин»! Она узнала его! Теперь ей совсем не страшно. Она когда-то спасла его, а теперь он спасет ее!..

Она устремляется к нему, радостно смеется и протягивает руки:

– Здравствуйте, милый дофин! Да пошлет вам Бог счастливую и долгую жизнь!

Но он почему-то отворачивается. Она хочет отыскать взглядом его разноцветные глаза, посмотреть в них. Но нет, это невозможно: оказывается, у него нет глаз – одни черные ямы. В ужасе она хочет схватить его руку, но он отступает и прячется за спины придворных. И вот он совсем исчез.

Смех звучит все громче. Звериные морды скалят зубы. Как странно! Почему у этих господ звериные морды? Это страшные маски, но они хорошо знакомы: вот монсеньор Реймский архиепископ, вот сир де Тремуйль, вот «добрый герцог», а вот епископ Кошон и мэтр Эстиве… Ей нет спасенья! Они все обступают ее, хохочут и скалят свои страшные пасти. Ужас охватывает девушку.

…Жанна очнулась. У ее постели находились епископ Кошон, мэтр Эстиве и еще несколько человек.

«Святые отцы» решили использовать болезнь Жанны. 18 апреля в камере больной разыгралась настоящая мистерия.

Попы «кротко и милосердно» уговаривали девушку. К чему она упорствует? Что выиграет от этого? Она надеялась на своего короля, но король покинул ее. Она рассчитывала на великую победу, но победы не будет, вместо этого палач потащит ее на костер. Теперь она тяжело больна – это ли не знак Господа Бога? Пусть одумается. Если она согласится снять мужскую одежду и отречься от своих заблуждений, ее исповедуют и причастят. Тогда Господь помилует ее. Ее тело будет похоронено в освященной земле, а душа вкусит райское блаженство. Если же она умрет, не раскаявшись, то ее останки выбросят на свалку, а душа прямиком отправится в огненную геенну.

Особенно витийствовал знаменитый парижский проповедник мэтр Никола Миди. Он пустил в ход все свое прославленное искусство. То повышая, то понижая голос, то поднимаясь к горним вершинам рая, то опускаясь в грозную пропасть ада, он старался внушить девушке, что ей надо сделать самую малость для того, чтобы спастись.

Казалось, он достиг цели. Жанна внимательно слушала его проповедь. Однако, когда он кончил, больная сказала слабым голосом:

– Я надеюсь, что вы похороните мое тело в освященной земле. Если же нет, то я во всем полагаюсь на Господа.

Никола Миди остолбенел. Потом закричал в ярости:

– Ну и подыхай как собака!

Из «милосердных увещеваний» ничего не вышло. Тогда решили прибегнуть к последнему средству.

Во время очередного «увещевания» в камеру вошел странный человек. Он был одет в красный костюм и кожаный фартук. За ним следовал другой, несший какие-то предметы. Епископ подал знак. Тогда красный стал не спеша показывать Жанне мудреные инструменты и объяснять назначение каждого из них. Судьи наблюдали.

Что, поняла, проклятая еретичка? То-то, как побледнела! Вот когда палач пройдется по твоему непорочному телу этими штуковинками, когда тебе вырвут ногти, а в колени забьют эти колышки, тогда ты, вероятно, станешь посговорчивей!..

Палач долго объяснял.

Затем мэтр Эстиве «кротко» обратился к Жанне, советуя ей еще раз подумать… Девушка сказала:

– Делайте что хотите. Но знайте одно: если мне вывернут все члены, то и тогда я не скажу ничего другого. А в случае, если тело не вынесет мучений и с языка сорвется лишнее, я потом все равно откажусь от сказанного.

Мэтр Эстиве посмотрел на епископа. Епископ пожал плечами.

…От пытки все же решили отказаться. Жанна была очень слабой и могла не выдержать. Смерти больной англичане бы не простили. Кроме того, изуродованная девчонка не имела бы должного вида во время публичной казни. А главное, что толку было пытать, если потом, на людях, она все равно отреклась бы от сказанного!

…Вопреки всему Жанна выздоровела. Помогли ли ей доктора, присланные графом Варвиком, или просто взял верх молодой организм, но в начале мая она встала с постели.