Уж если этого не сделал своевременно Генеральный штаб, то командование КОВО обязано было сделать все это, находясь непосредственно там, где развертывались эти события. /75/.
А ведь начальник Генштаба Г. К. Жуков был в штабе КОВО в самые первые дни войны, во второй половине дня 22 июня он вылетел в Киев по указанию И. В. Сталина, — он, видимо, предчувствовал, что там назревает катастрофа. Однако, Жуков разобраться в обстановке на Юго-Западном фронте не смог, никаких планов реальных не представил, и 25 июня прибыл в Москву, именно тогда Сталин отчитывал его за полное отсутствие связи с Западным фронтом, где к тому времени, благодаря бездеятельности Тимошенко-Жукова, начался разгром мощнейшей группировки генерала армии Д. Павлова.
Как я уже говорил, за общегосударственный план обороны непосредственную ответственность несли нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков, на них же, в первую очередь, лежала ответственность за нереальность окружных и армейских планов.
Как указывает военный историк А. Мартиросян в своей работе «Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена?», не исключено, что на мысль о необходимости купирования подобных мест в рукописи книги Рокоссовского цензуру «навел» непосредственно Жуков (или связанные с ним лица). Выступил же он «цензором» в отношении статьи Василевского, которая в результате так и не была опубликована. А в рукописи своих мемуаров Рокоссовский «прямой наводкой» бил и по нему, Жукову, в т. ч. и как по начальнику Генштаба перед войной. Ведь не сам же М. А. Суслов — второй человек в брежневском Политбюро и «серый кардинал» всей КПСС редактировал рукопись мемуаров маршала Победы Рокоссовского. Суслов Сусловым, но и без «военспеца» в лице Жукова явно не обошлось.
От себя хочу добавить, что я привожу в своей работе выдержки из книги К. К. Рокоссовского «Солдатский долг» полностью без всяких купюр, так как использую 5-е издание его произведения, уже 2001 года издания, в котором все главы восстановлены в первозданном виде.
Рокоссовский первым из двух главных маршалов Победы подготовил свои мемуары. Если бы то, что он написал было бы сразу пропущено в печать, то ни одна подлая ложь Жукова о первых днях войны и трагедии 22 июня не смогла бы появиться на свет, а точнее, не смогла бы даже и «зародиться».
Все объясняется очень просто. Если такой выдающийся профессионал как маршал Рокоссовский прямо указывает на то, что система мер по обороне страны, которая в первом полугодии 1941 года реализовывалась Наркоматом обороны и Генштабом, не имела признаков адекватности, реально складывающейся в канун войны обстановки и, при этом соответственно действия цензуры были направлены на сокрытие главной причины или тайны (кому как хочется) ВОВ, — так как причины жестокого поражения наших войск в ее начальный период были сокрыты где-то рядом. /49/.
Следует отметить, что выдающийся полководец и замечательный человек — Константин Рокоссовский был единственным из общевойсковых маршалов СССР, кто не опустился до конъюнктурного унижения памяти Великого Сталина после его смерти. А в целом во всем маршалитете СССР времен войны таких оказалось только двое: кроме Рокоссовского, Главный маршал авиации, создатель и первый командующий авиацией дальнего действия СССР А. Е. Голованов. Даже пострадав за резкий отказ лгать и унижать память И. В. Сталина во времена кровавого хрущевского беспредела, Рокоссовский ни на шаг не отступил от своей принципиальной позиции.
Более того, Рокоссовский был единственным равным Жукову и по званию, и по славе, кто еще с давних времен открыто говорил Георгию Жукову о его недостатках и как человека, и как военачальника. Вот почему в своих мемуарах Рокоссовский не стеснялся писать истинную правду о Жукове, в т. ч. и как о начальнике Генштаба, поскольку ему самому приходилось выполнять неадекватные реальности приказы Генштаба в первые дни войны.
При жизни Сталина Рокоссовский был вторым в высшем военном командовании СССР человеком, к кому Иосиф Виссарионович обращался по имени и отчеству, а первым и долгое время единственным был маршал Шапошников Борис Михайлович.
За блистательный, во многом и по признанию многих уникальный полководческий талант, недюжинный ум и способность к стратегическому мышлению, проведение крупнейших операций с минимальным числом потерь, высокие личные и деловые качества и принципиальность Сталин чрезвычайно высоко ценил Рокоссовского. Открыто и даже в письменной форме называл его Суворовым в Красной Армии. Даже в тяжелейших условиях начального периода войны Рокоссовский осуществлял свои операции так, что соотношение потерь у него было 1: 2, 5 не в пользу немцев. Отдавая дань его полководческому таланту, немцы уже в 1941 г. прозвали Рокоссовского «Генерал-Кинжал» и в страхе уступали ему города, которые не могли взять другие генералы.
В 1943 году, после Сталинградской битвы, фельдмаршал Паулюс именно ему, Рокоссовскому, вручил свое личное оружие: побежденный — Победителю! Паулюс знал, кому он «был обязан» невиданным до того сокрушительным поражением и полнейшим разгромом. В годы ВОВ Москва салютовала войскам Рокоссовского 65 раз. Ни одному другому полководцу этой войны, в т. ч. и Жукову, такие почести никогда не оказывались.
Солдаты и офицеры фронтов, которыми командовал Рокоссовский, обожали своего командующего и слагали о нем песни. Это был единственный Маршал Советского Союза, встречать которого население освобожденных им городов даже десятилетия спустя выходило в полном составе, устилая путь маршала «ковром» из живых цветов. Ни одного маршала в СССР народ не любил так, как любил К. К. Рокоссовского.
И еще одна маленькая, но весьма значительная деталь. К. К. Рокоссовский оказался единственным из общевойсковых маршалов СССР времен войны, который вышел абсолютно чистым, честным и незапятнанным в послевоенном «трофейном деле» по разграблению Германии.
Итак, мы остановились на том, что Г. К. Жуков категорически не хотел раскрывать тайны о главной причине трагедии 22 июня. Все это было не особенно трудно делать, так как под маской каких-то «объективных размышлений» и таких же «воспоминаний» можно было абсолютно все валить на Сталина, тем более, что троцкист-кукурузник Хрущев почву для этого подготовил весьма благодатную. Жуков потому категорически не хотел открывать тайну поражений наших войск в первые дни войны, что тогда бы ему пришлось объяснять, почему в первом полугодии 1941 года до 22 июня произошло нечто невероятное, во что почти невозможно поверить, а именно: фактически произошла полная подмена принципа обороны, изложенного в общегосударственном документе — «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г. г». от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года.
Таким образом, подмена произошла на полностью неадекватный формально сохранявшемуся реальному замыслу, — это с одной стороны, и полная подмена самого замысла отражения агрессии на совершенно иной принцип обороны, к тому же вся реализация этого иного принципа обороны велась на редкость неадекватными средствами, методами и приемами.
