Проходит несколько месяцев; тревожное затишье. Но вот случайно Ноай натыкается на циркуляр, призывающий епископов осудить его.
Он выясняет, что это дело рук Летелье. Он требует от короля правосудия. Летелье затягивает дело. Тогда Ноай запрещает иезуитам как исповедовать, так и читать проповеди в своей епархии. Затем 13 августа 1711 года он пишет королю, что отец Летелье недостоин быть его духовником.
Уязвленный Людовик требует от папы нового осуждения отца Кенеля, но гораздо более сурового и подробного, чем в 1705 году в булле Vineam Domini Sabaoth, чтобы расправиться с Ноаем.
Дело происходит в 1711 году. У папы нет желания начинать всё сначала. Он уже сделал всё, что от него требовали, к тому же у него и так хватает проблем с французской Церковью.
Климент XI будет тянуть с этим делом еще два года, несмотря на давление окружающих его иезуитов. 10 сентября 1713 года он издаст знаменитую буллу Unigenitus Dei Filius. 25-го она будет получена канцелярией короля.
Война продолжается. Виллар сдерживает наступление во Фландрии, но изменить ход событий удается герцогу Вандомскому в Испании. 8 декабря 1710 года он вынуждает капитулировать Стэнхопа[152], а 10-го разбивает австрийца Штаремберга близ Вильявисьосы, чем вызывает восторг всей Франции. С этого дня Филипп V действительно стал королем Испании.
Весной 1711 года из жизни уходят два человека. Кончина одного потрясает двор, смерть другого меняет положение дел в Европе.
Девятого апреля в Мёдоне Великий дофин, проснувшись, чувствует недомогание. Он отменяет охоту на волка и снова ложится в постель. Король приходит к нему на следующий день. 14-го его состояние ухудшается и в четверть первого ночи он умирает. Его тело, почерневшее и стремительно разлагающееся, спешат отвезти в Сен-Дени.
«Я видел в нем друга, которому мог открыть сердце и которому безгранично доверял», — говорит король. Он обращается к Мишелю Ришару Делаланду, своему любимому композитору, две дочери которого также умерли от оспы: «Вы потеряли двух достойнейших дочерей, а я потерял Монсеньора…» — И добавляет, указывая на небо: «Нужно покориться».
Герцог Бургундский, старший сын покойного, святоша, который всего боится, становится отныне дофином. Людовик представляет его Ассамблее духовенства в следующих выражениях: «Вот принц, который скоро займет мое место и который своей добродетелью и своим благочестием сделает Церковь еще более процветающей, королевство — еще более счастливым». Невольно возникает вопрос, не таилась ли в этих словах некоторая ирония.
Семнадцатого апреля приходит черед императора. В возрасте тридцати трех лет, не оставив наследника, умирает Иосиф I. Версаль облачается в траур, вознося благодарственные молитвы. Ибо преемником Иосифа становится эрцгерцог Карл, тот самый, что упорно оспаривал у Филиппа V право на корону Испании. Англия, равно как и Франция, не может допустить восстановления империи Карла V. Став императором, эрцгерцог Карл уже не может быть королем Испании. Всё лето Англия и Франция ведут переговоры.
Предварительные соглашения подписаны в Лондоне 8 октября. Людовик обязуется не допустить объединения французской и испанской корон. Голландцы и имперцы находят уступку слишком незначительной. Они протестуют, но в конце концов уступают, англичане тоже. Мальборо во Фландрии потратил целое состояние на то, чтобы овладеть всего лишь незначительной крепостью Бушен. Тем временем Дюге-Труэн, неожиданно появившись в Рио-де-Жанейро, потопил стоявшие на рейде португальские корабли, сжег 60 торговых судов, а главное, завладел сказочной добычей и беспрепятственно доставил ее в Брест. Так мир мало-помалу прокладывал себе дорогу.
А в Версале смерть вновь похищает одну жертву за другой. 5 февраля у герцогини Бургундской поднимается температура, а 12-го в восемь часов вечера она умирает, как полагают, от кори. Сегодня считают, что это была инфекционная скарлатина.
Сен-Симон утверждает, что смерть юной дофины была для короля «единственным подлинным горем, испытанным им в жизни». 15 февраля ее муж ложится спать, уже зараженный той же болезнью.
В своих страданиях он предается Богу, говорит, что встречает смерть с радостью, и умирает 18 февраля двадцати девяти лет от роду. 27-го заболевает его старший сын, пятилетний герцог Бретонский. За исцеление больного берется медицинский факультет, но своими стараниями лишь сокращает его жизнь: три дня спустя третий дофин умирает! Тогда мадам де Вантадур[153] вырывает из рук врачей двухлетнего герцога Анжуйского и держит его в тепле. Спасенный ребенок — будущий король Людовик XV.
Эта череда внезапных смертей конечно же вызывает волну подозрений. И конечно же они падают на герцога Орлеанского (наследственные монархии всегда подозревают младшие ветви в самых гнусных намерениях), что отнюдь не вызывает неудовольствия мадам де Ментенон. Возмущенный Филипп Орлеанский заявляет, что готов добровольно отправиться в Бастилию. Людовик отказывает ему в этом, прилюдно выражает свое доверие, приказав, однако, тайно наблюдать за ним…
Восьмого апреля принцесса Пфальцская написала своему сыну: «Когда врачи доложили королю, что они всё тщательно исследовали и что двое умерших (герцог и герцогиня Бургундские) совершенно точно не были отравлены, король повернулся к мадам де Ментенон и сказал ей: "Ну вот, мадам, ну вот, разве я вам не говорил, что всё, что вы мне говорили относительно моего племянника, ложь?"».
После того как император и голландцы согласились начать переговоры, в Утрехте в январе открывается мирный конгресс. Англичане требуют окончательного разделения двух корон дома Бурбонов, французской и испанской. Филипп V противится. Людовик вынужден пригрозить: если Филипп откажется, он сам заключит мир с Англией, предоставив ему в одиночку бороться с коалицией. Филипп V подчиняется деду.
Война тем временем всё еще продолжается. Мальборо, который весь год вел безуспешные операции во Фландрии, обвиняется в растрате государственных средств и отстраняется от командования. После этого англичане отделяют свою армию от сил коалиции в преддверии подписания перемирия с Францией, которое происходит 17 июня 1712 года.
В тот же день принц Евгений начинает осаду Ландреси. Это последняя перед Парижем крепость в построенном Вобаном «железном поясе», окружающем столицу. Возьми он ее, и единственным препятствием останутся 70 тысяч солдат Виллара, голодных и к тому же не имеющих артиллерии. У него же 130 тысяч солдат, не испытывающих недостатка ни в чем, и 130 пушек. В какой-то момент даже рассматривается возможность переезда правительства в замок Шамбор.
Людовик заявляет Виллару: «Прежде чем вы скажете мне ваше мнение, я вам сообщу мое. Я хорошо знаю Сомму[154], она труднопроходима, там есть крепости; я мог бы отправиться в Перонну или в Сен-Кантен, собрать там все имеющиеся в наличии войска, чтобы вместе с вами, соединив все силы, попытаться дать отпор врагу и либо погибнуть вместе, либо спасти государство, ибо я и помыслить не могу позволить врагу приблизиться к моей столице».
