– Ну, я тоже не хочу больше иметь детей. Я не считаю, что мир, который родители дарят детям, совершенен, а ввергать детей в бездну, бессовестно. Сначала надо сделать этот мир идеальным.
– Утопия.
– Я тоже так думаю, но считаю эгоистичным заводить детей, в современном мире. Даже смирившись с «бренностью бытия», ты не можешь гарантировать ребенку, что на своем пути он встретит только добрых и светлых людей. Что ты будешь рядом столько, сколько этого ему или ей потребуется, что, если завтра, не дай Бог, «кирпич тебе на голову», он не останется один, и найдутся, по-настоящему, неравнодушные к его участи люди. А еще я паникерша. Я боюсь всего, что может случиться с ребенком, я с трудом отключаю свою фантазию, просто чтобы не визуализировать плохое, но сердце, все равно не на месте, хотя моему чаду уже немало лет.
– А если ты встретишь человека, которого полюбишь, как себя саму, разве тебе не захочется родить ему «вашего» ребенка, который вберет в себя и твои прекрасные черты и черты твоего избранника?
– Если я встречу такого человека, я стану самой счастливой женщиной на свете, но вряд ли это подвигнет меня к рождению ребенка. Тут ты прав, всему свое время.
– Не скромничай, – Ричард лукаво улыбался.
– Причем тут скромность, это здравый смысл. И это вам, мужчинам, можно и в семьдесят лет стать отцом, под всеобщее одобрительное улюлюканье, не задумываясь о том, что очень скоро «молодой» папаша может «сыграть в ящик», и его красавицу-дочь, не то, что к алтарю, в первый класс поведет кто-то другой.
– Жестко ты.
– Я не права?
– Права, на мой взгляд. И мне кажется, мы похожи с тобой, и мы такие от фатального одиночества.
– Не думаю, что ты знаешь, о чем говоришь, – сказала Эл, и все ее скорби всколыхнулись в душе.
– Поверь, что знаю.
Эл замолчала. Ей не хотелось обсуждать свое одиночество.
«Только ни здесь, не сейчас, не с ним» – думала Эл.
Должно быть, почувствовав это, Ричард решил сменить тему.
– Герти, я эгоист, а эгоист сам себя делает одиночкой. Или мне просто не дано, ощутить все прелести отцовства, через всепоглощающее чадолюбие.
– Имеешь право, по крайней мере, это честно. Я убеждена, что дети должны рождаться от большой Любви и/или по обоюдному желанию родителей. Только так, все остальное от лукавого. И твой, нынешний эгоизм честнее, чем эгоизм твоей бывшей жены тогда, когда она, все решила, за вас обоих. – Эл удалось справиться с эмоциями, и она была готова продолжить разговор.
– Спасибо, согласен. Герти, почему люди упрощают некий «Божественный замысел»? Почему лишают себя права выбора своего пути, своей судьбы? Почему с таким упорством, втискивают свои судьбы под лекала, неизвестно кем, когда и зачем созданные?
– Так может быть эти лекала и есть «Божественный замысел»?
– Слишком просто скроено для того, кого принято считать создателем «Всего сущего».
– Почему я раньше тебя не спросила, Ричард, ты атеист?
– Нет. Я – агностик, – Ричард испытующе смотрел на Эл, пытаясь понять, знакома она с этим термином или нет.
– Яснопонятно. Крещен?
– Да, Труди, моя любимая Труди постаралась. Давно, в детстве еще, поэтому не считаю себя обязанным быть приверженцем, как бы помягче выразиться, навязанной религии, понимаешь?
– Понимаю. По крайней мере, честно, как всегда.
– А ты, Герти, «чьих будешь»? – Ричард улыбнулся.
– Я православная христианка, неофит, если хочешь. Росла в семье атеистов, поэтому свой выбор сделала сама, в двадцать пять лет, что называется осознанно и от души, но «настоящей христианкой», так чтобы «от и до» уверовать, пока не стала. К моему глубокому сожалению.
– В чем проблема?
– Безуспешно пытаюсь понять, в чем смысл жизни, – Эл театрально вздохнула.
– Всего лишь? – Ричард также театрально удивился.
– Да.
– Плодиться и размножаться, конечно!
– И все?
– А что еще?
– Ради чего?
– Ради продолжения рода.
– А для чего его, род этот, вообще, продолжать?
– Ради жизни на земле.
– А кто это решил?
– Создатель.
– Вот пусть Он тогда и продолжает, раз создал человека, а самое интересное, «для чего?» утаил.
– Герти, послушать нас, так люди вообще рожать перестанут.
– Не перестанут, оптимисты всегда найдутся. Знаешь слова Евгения Шварца: «Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто они бессмертны, – смерть иной раз отступает от них». Правда, только на время, добавила бы я.
– Так все-таки безумцы или оптимисты?
– Для тех, кому удалось «возлюбить ближнего своего, как самого себя», они, конечно, оптимисты. И эти оптимисты продолжают свой род, и не заморачиваются, как мы с тобой «а как? а что?», ибо сказано было: «плодитесь и размножайтесь».
– Это Он птицам и рыбам сказал.
– Разве?
– Да.
– Но потом сказал и людям, кажется так, «и был день пятый», а потом «и сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всею землею, и над всеми гадами на земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, сотворил мужчину и женщину. И благословил их Бог, и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею».
– Да ты в теме! – Ричард был удивлен.
– И, да и нет, моих знаний не хватает понять, когда это Бог их создавал?
– На пятый день.
– А это после изгнания из Рая?
– Не знаю. Я же агностик, Герти, – Ричард улыбался.
– То есть глубоко не вникал, но сразу отринул? – теперь улыбалась Эл.
– Я «глубоко» не вникал ни в одну религию, потому что то, что я успел прочесть, о разных религиях, дошедших до наших дней, я бы назвал «Мифы и легенды Древней Греции», но не по сути учения, а по «хронологии появления тех или иных Пророков», и по их «доказательной базе» скорее. А вот постулаты у всех религий, прекрасные, каждая религия несет в себе призыв к жизни праведной, честной, безгрешной, и я не имею ничего против этого. В принципе, я так и стараюсь жить «по Заповедям», если хочешь, и, не нарушая Уголовный кодекс. Но для этого, Герти, мне не нужно верить в какого-то одного Бога, причислять себя к какой-то одной пастве, и чтобы «укрепить свой дух», соблюдать соответствующие обряды и ритуалы, заметь, придуманные простыми, смертными людьми, но, правда, задолго до нас.
– Согласна.
– Здорово! Может вместе нам удастся докопаться до истины?
