– Потому что это твое задание сверху, – сказал Ричард, многозначительно подняв указательный палец, – реализовывать которое, ты начала только теперь, исполнив прежде свое социально-биологическое предназначение, я правильно понимаю?
– Под социально-биологическим предназначением, ты имеешь в виду материнство?
– Его, ты вроде говорила, что у тебя есть сын, муж и все такое?
– Сын есть, – ответила Эл, и ощутила всеми фибрами своей души, как сильно она по нему скучает, – а муж… Все сложно, давай не будем о нем?
– Давай.
– А как у тебя с этим?
– С социально-биологическим?
– Угу, – Эл было немного неловко, что она спросила об этом Ричарда. К ее удивлению, он спокойно отнесся к вопросу.
– Видишь ли, Герти, я чайлдфри, хотя у меня есть дочь.
– Как ты это совмещаешь? – не поняла Эл.
– С трудом, – Ричард попытался снизить градус разговора, и улыбнулся.
– Я не понимаю.
– На самом деле все просто и даже банально. По молодости, я как многие, напрасно пренебрегал средствами контрацепции, целиком отдавая бразды правления и перекладывая ответственность на женщин. Одна милая девушка, то ли ненароком, то ли сознательно забеременела от меня, о чем сообщила, когда срок нашего знакомства, исчислялся несколькими месяцами. Стоит ли говорить, что к такому повороту я был не готов, но она была настроена решительно. Как человек порядочный, я женился на ней. Родилась дочь Анна. К этому времени мои родители уже эмигрировали в Германию. Моя жена тоже захотела уехать из России. Мы разошлись, но родители помогли ей оформить фиктивный брак там, с кем-то из наших, совковых, чтобы внучка была рядом. У бывшей жены, уже в Германии, ее фиктивный брак, стал самым, что ни есть настоящим, они вроде полюбили друг друга. Теперь этот парень воспитывает мою дочь, она называет его папой, хотя знает про меня. Она выросла без меня, понимаешь, Герти? Я уже и алименты не плачу, взрослая девочка. Я для нее остался номинальным папой, таким папой, который не учил ее ездить на велосипеде, не успокаивал, когда она разбивала коленку, не возивший ее в Парижский Диснейленд и прочее, и прочее, и прочее. Труди меня утешает, хотя, не знаю почему, что «придет время», и мы обретем с дочерью друг друга, уже как два взрослых человека. А смысл?
– Стать нужными друг другу, не чужие же вы.
– Ну, предположим, мне надо будет опереться на кого-то в старости, а я-то ей зачем?
– Хотя бы исполнить свой дочерний долг.
– Долг – не любовь, и она мне ничего не должна.
Эл замолчала, она не знала, что ответить.
– Она мне не должна, я ведь не был ей хорошим отцом. Я предпочел свободу, ей и неминуемой связке с ней, браку с нелюбимой женщиной, на чужбине, куда я не хотел. Мне не нужны были эти путы, даже ради дочери и свой выбор я сделал, так чего ей быть мне обязанной?
– Зов крови?
– Не всегда он так силен, как о нем принято думать. Чувство долга? Да. Но это у меня по отношению к ней, потому что я старше, и имею непосредственное участие в ее появлении на свет. Этот гештальт, мне не пройти никогда. С ее же стороны, если у нее по жизни пойдет все хорошо, чего я всем сердцем ей желаю, у нее не будет никакой нужды в общении со стариком, живущим за тридевять земель, в глуши у моря. Она и русский-то почти забыла, а я в немецком не силен.
– А почему ты назвал себя чайлдфри?
– Потому что других детей, кроме Анны, я тоже не хочу иметь.
– Почему? Разве это не есть возможность пройти «отцовский гештальт», посвятив весь свой родительский пыл еще одному своему ребенку?
– Наверное, ты права, но есть одно «но», и оно для меня неоспоримо.
– И что это?
– Я не хочу иметь других детей, – Ричард говорил спокойно, четко произнося каждое слово.
– Если не секрет, почему?
– Не секрет. Когда родилась Анна, я был студентом, но не самым бедным, мы жили в однокомнатной квартире, подаренной моими родителями, перед отъездом в Германию. Моя жена тоже училась в Строгановке, как и я.
Эл понимающе кивнула головой.
«Все-таки, художник», – подумала она про себя.
– С женой мы развелись, когда дочери было где-то полтора года. То есть трудности первого года отцовства я испытал сполна. Это навсегда избавило меня от иллюзий, что жизнь с маленьким ребенком, именно такая, как в рекламе, когда достаточно покормить консервированной бурдой из баночки, сменить подгузник, включить говорящую игрушку и спокойно пойти заниматься подготовкой к сессии, под любимую музыку, будучи при этом отдохнувшим, а главное выспавшимся! – Ричард рассмеялся, – Боже мой, как же мне постоянно хотелось спать! Но не менее невыносимым, чем недосып, оказалось для меня жить по «детскому расписанию», сделать ее режим дня своим. Забыть на год обо всем, что «сердцу мило». Спасибо, достаточно! И если по молодости, многое давалось легко, то сейчас я не чувствую в себе ни моральных, не физических сил, опять пройти через это – он опять засмеялся.
– А помощники были?
– Нет, все сами. Жена была иногородней. Мои родители жили в Германии. Труди с дедом на пасеке, здесь недалеко, да ты знаешь, – сказал он, и одобрительно кивнул.
«Что же все-таки рассказала ему Гертруда о нашей встрече?» – думала Эл, но решила, молчать, пока он сам не заговорит на эту тему.
– Угу, а дальше?
– Дальше все становилось только хуже. В добавок к физическим нагрузкам, пришли эмоциональные. Большой любви и раньше к жене не было, а тут ее характер стал портиться, ругались постоянно, и конца-края этому не было видно. Потом, когда «от тела отлучила», ссылаясь на постоянную усталость, я и вовсе перестал понимать, что я здесь делаю, и главное зачем. Пройдет немного времени, думал я, дочь подрастет, начнет все понимать, видеть наши склоки, не самый лучший микроклимат в семье, мягко говоря. Так как-то само собой решили развестись.
– Не выдержали испытаний?
– Скорее, не с того семью начали, не с «залета» надо начинать, тем более, если отношения строятся не на любви, а на либидо.
– А если влюбишься теперь, неужели не захочешь родить ребенка от любимой женщины?
– А зачем нам ребенок, если мы любим друг друга, разве этого мало? Или непременно нужно «больше двух», чтобы считаться полноценной семьей? Да и староват я для этого, – резюмировал Ричард, и игриво подмигнул Эл.
– Да ладно скромничать! – Эл подмигнула в ответ, – но разве чайлдфри это об этом, о чем ты говоришь?
– Почему нет?
– Ну, их взгляды гораздо жестче.
– Это, если ортодоксы, а я «умеренный».
– Тогда и я в чем-то чайлдфри, – сказала неожиданно Эл.
– А тебя то, как угораздило? – пошутил в ответ Ричард.
