Результат – крупные пожертвования, благотворительность, которой за тем или иным предпринимателем раньше не замечалось, возводимые часовни и храмы, аккуратное, даже болезненное соблюдение всех постов и всенощное бдение по крупным церковным праздникам. Впрочем, оговорилась тут же Альбина, она не осуждает мужа и не видит в этом ничего, скажем так, фанатичного. Наоборот, на ее памяти ни один из новообращенных богачей еще не впал в крайность, пожертвовав, например, весь свой бизнес приходу или на благотворительные цели и уйдя после этого от суетного мира в монастырь. Однако дальше пошло хуже.
В офисе вдруг начали появляться какие-то сомнительные личности, внешне совершенно не похожие на потенциальных партнеров по бизнесу. Они тихо приходили и так же тихо уходили. Альбина спрашивала секретаршу мужа, что это за люди и что им здесь надо. Секретарша пожимала плечами, однажды не сдержалась – покрутила пальцем у виска, ну а совсем недавно в сердцах бросила: «А вы что, разве сами не видите? Не понимаете?»
Синявский же, которому жена не так давно могла задать любой вопрос и быть уверенной в искренности ответа, на эту тему говорить категорически отказывался. Более того: стоило Альбине дома только начать подобный разговор, он тут же менял тему или, чего никогда раньше не случалось, резко поворачивался, уходил в кабинет и запирался там изнутри. А на работе, ясное дело, она таких разговоров даже не пыталась затевать: боялась публичного всплеска негативных эмоций, скандалов, короче – того, чего руководители не должны себе позволять при подчиненных.
Но сидеть сложа руки и смотреть, как муж, по ее мнению, погибает, Альбина не могла – это было не в ее характере. И тогда она сделала то, чего никогда не позволила бы себе сделать при других обстоятельствах: через голову Синявского отдала несколько распоряжений начальнику службы безопасности банка. Сахно даже не сомневался в том, что на этой должности работает бывший офицер милиции.
Отставной майор Григоренко отнесся к просьбе супруги председателя правления с пониманием. Прежде всего, была установлена личность одного из наиболее частых визитеров. Им оказался активист одной из церквей, которые журналисты в своих публикациях традиционно называют «тоталитарными сектами», за что прихожане этих церквей в своих открытых письмах посылают на их неразумные головы всяческие бедствия, включая наводнения и цунами. Потом Григоренко велел сфотографировать его скрытой камерой, раздал фотографии своим подчиненным и приказал ни под каким видом этого типа в офис, то есть на «объект», не пускать.
Когда означенную личность в первый раз притормозили на входе, Григоренко ожидал скандала и проблем. Но все обошлось на удивление тихо. Спросив, почему его не пускают, хотя ему и назначена встреча, и получив короткий ответ, визитер покорно кивнул, повернулся, ушел – и больше его не видели.
– Мне кажется, произошло следующее, – предположила Альбина. – Люди подобного сорта привыкли считать, что все вокруг подчиняются старшим мира сего централизованно. Нечто подобное происходит в церковной иерархии: все замкнуто на одном человеке, настоятеле к примеру. А так называемых тоталитарных сект это тем более касается. У них там все процессы замкнуты на одном человеке. То есть сработал стереотип мышления: его не пустили по приказу Самого, Владимира Синявского. Значит, Сам почему-то не желает его больше видеть. И не было никаких звонков, никто не пытался понять, что происходит. Охрана Большого Босса указала ему на дверь. И без ведома Большого Босса этого случиться не могло. Может, я путано объясняю…
– Нет-нет, все в порядке, я вас понимаю, – ответил Сахно. – Но если я не ошибаюсь, та победа оказалась не полной?
– Очень маленькой победой, – грустно усмехнулась Альбина. – Покой продлился меньше месяца. Подозрительные граждане как-то сами собой растворились. Но потом…
Потом в офисе Синявского снова начали появляться странные люди. Однако на этот раз Альбина поняла: религией здесь уже и не пахнет, на смену ей пришла мистика. Ее муж, который никогда раньше не интересовался гороскопами, не верил в приметы и игнорировал все, что так или иначе было связано с эзотерикой, вдруг активно заинтересовался всем этим. Теперь свои нелогичные действия он объяснял какими-то знаками свыше, снами, откровениями и так далее.
Между тем бизнес от этого страдал. Банк поучаствовал в нескольких сомнительных операциях, которые стоили ему не столько денег, сколько репутации. К тому же Синявский принял решение финансировать ряд политических проектов регионального масштаба, которые явно не имели перспектив для успешного развития. Более того, Альбина как экономист подсчитала: участие в некоторых проектах рано или поздно привлечет к Синявскому внимание Управления по борьбе с экономическими преступлениями и налоговую службу. И при желании довольно легко можно будет предъявить банкиру Синявскому участие в отмыве денег и организации финансовых «откатов».
– Значит, вы подозреваете, что кто-то хочет уничтожить бизнес вашего мужа, и для этого применяет, скажем так, нестандартные методы? – подвел итог Сахно.
– Понимаю, это звучит глупо, – согласилась Альбина. – Но другого объяснения происходящему у меня просто нет. Вы рискнете в это ввязаться?
Сахно помолчал, достал еще одну сигарету, в задумчивости закурил.
– Помощь какого рода от меня требуется? Извините, но я не этот, как его… не экзорцист. Нечистую силу не изгоняю.
– Понимаю вашу иронию, – кивнула Альбина. – Но, как мне кажется, сделать в создавшейся ситуации можно следующее. – Она достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги, положила его на стол перед Олегом. – Вот.
– Что это?
– Список, – она печально усмехнулась. – Мой личный черный список. Я не хотела пока никого втягивать в эту странную историю. Поэтому проявила некоторую женскую хитрость, чтобы выяснить имена и фамилии людей, которых стали видеть в офисе моего мужа с тех пор, как начались проблемы, о которых я вам рассказывала. Кто из них злой гений, я не знаю. Там семеро мужчин и четыре женщины. Всех нужно, выражаясь вашим милицейским языком, пробить…
– А вы, я вижу, подкованы в наших делах!
– Общаюсь с вашим бывшим коллегой, – парировала Альбина. – Николай Петрович Григоренко говорит исключительно на профессиональном ментовском языке.
– Кстати, а почему бы вам действительно не воспользоваться его услугами? – поинтересовался Сахно. – Проверять подозрительных типов, бывающих в банке, входит в его прямые обязанности.
– Только если они – клиенты нашего банка, это раз. Второе – установить нужно не одну личность, как в случае с тем сектантом, а одиннадцать. Для этого нужно распоряжение Синявского, которому Григоренко подчиняется непосредственно. И потом, возможности вашего бывшего коллеги все-таки несколько ограничены. Мои финансовые возможности, кстати, тоже. Но я готова заплатить приличные, но, с другой стороны, разумные деньги за то, что сотрудники уголовного розыска вычислят среди одиннадцати человек, которые мне кажутся подозрительными, одного или двух, так или иначе связанных с оккультными науками. Даже самой тоненькой нити будет достаточно. Потом вы, действующий сотрудник уголовного розыска, прочищаете ему или им мозги. У вас это называется «прессовать», насколько я знаю. Этот человек или эти люди должны понять: в случае чего милиция обязательно найдет возможность их «закрыть» – еще одно словечко из вашего лексикона. Я понятно изложила свою просьбу или вам нужны дополнительные объяснения?
